Никто не ангел. Лиля Ветрова

он предвидел, ему все это аукнется.

      Он выбрался на новогоднюю вечеринку с друзьями в доме Максима. Было 29 декабря. Все носились с гирляндами и отчего-то очень радовались жизни. Сергей пил только крепкое.

      – Уйди ты от меня, – он отогнал очередного товарища, который пытался приспособить на его макушку мишуру.

      – Сережа, – к засыпанному мусором и пеплом столу присоединилась Ленка. Они оказались вдвоем, друг напротив друга.

      – Привет, – поздоровался Шлепцов.

      Ленка молчала. Все между ними было давно понятно, ей, видимо, было еще обидно, что читалось в хрустальных глазах.

      – Давай последний разок, на прощание, – предложила она.

      Сергей в темноте выбрался через спинку кровати и мимо спящих людей пошел по стенке. Его сильно мутило.

      – Алло?.. … проспект, дом 25, подъезд 4, квартира 214. … синдром… врожденный.

      Было около четырех утра, когда он напялил куртку и обувь и вышел из квартиры, не заперев за собой дверь.

      У подъезда Сергей сел прямо в снег и облокотился о стену. Ему казалось, что он ждет слишком долго. Когда подъехала скорая, он встал и направился к машине.

      – Ты с ума сошел?.. – врач сначала не понял, чего от него хотят.

      Получив категорический отказ на вход в квартиру, а также смекнув, чем пахнет изо рта у больного, медики собирались развернуться и уехать.

      – Мои родители – функционеры партии высокого уровня, – произнес Сергей. – И, если вы сейчас не окажете мне помощь, я сяду у подъезда и вложу себе в карман записку с датой, временем и номером вашей машины, пусть меня найдут к утру окоченевшим.

      Через десять минут он отключился в машине. Его везли в больницу.

      Глава 7. Порок на теле – жизненный порок

      Сергею Шлепцову поставили его диагноз в не столь далеком подростковом возрасте. Когда у него случился первый приступ.

      Он был хорошим ребенком, пока не подрос. В четырнадцать он стал неуправляем. Понесло его к вольной волюшке, к таким же малолеткам, как он, к смазливым девчонкам. Мама до сих пор не знала всех подробностей, иначе бы заболела сама.

      Он загремел в реанимацию без сознания, его привели в себя, накачали лекарствами тело, а мозг – указаниями, что и как ему нужно и не нужно вытворять, чтобы не умереть.

      В тот день Сережа познакомился с этим чувством – не такой, как все, и никогда, как все, не будет. Не следовало рассуждать о том, какой это был удар. С тех пор что-то глобально треснуло между ним и родителями.

      Нет, не гулянки, не мат и не ранняя потеря девственности разломали их отношения. Мама квохтала вокруг него, как курица, и ему казалось, что она стремится к тому, чтобы подчеркнуть его неполноценность. А он чувствовал себя глубоко неполноценным. Папа же просто не обращал на это никакого внимания, и Сергей не ведал, что было больнее: любвеобильная истерия мамы или пнеобразная тупость отца.

      Какое-то время он нос из жилища не высовывал. Учился, дулся и молчал. Даже закончил школу с отличием. И только он сам знал, что все эти годы творилось у него в душе.

      Экзамены