По доброй воле. Слава Доронина

вкрадчиво спрашивает Шахов.

      – Нина Артёмова, мой юрист, собрала необходимую информацию. Узнала номер телефона вашего помощника. – Стараюсь, чтобы голос звучал максимально ровно, но слышно, как он дрожит.

      Даже не знаю, что нервирует больше. Спокойный вид Шахова или то, что скрывается за этой невозмутимостью. Человек, сидящий передо мной, – опасный хищник. Будет молча наблюдать до последнего, а в самый непредсказуемый момент вцепится зубами в горло.

      – Хочешь столкнуть нас с давним знакомым лбами, правильно я понимаю?

      От тона, которым Шахов произносит эти слова, грудь опаляет приступ учащенного сердцебиения.

      – Монастырский требует невозможного. Я не готова отдать дело своего отца и мужа. Сейчас это мой единственный заработок.

      Намеренно не говорю, что не только заработок. Бизнес и работа помогают справляться с душевной болью.

      – А мне, значит, готова отдать?

      – Никому не готова, – отрицательно качаю головой. – Я пришла обсудить сделку и ее условия. Мы с командой разработали бизнес-план. После привлечения инвестиций прибыль может выйти на новый уровень. Однако без посторонней помощи и денег нам не выжить. Но речь именно о помощи, – делаю акцент на этом слове, – а не о полном поглощении фирмы. Желательно с гарантиями, что я продолжу ее возглавлять. Целая и невредимая. Мы готовы отдать половину акций и впоследствии перечислять вам пятьдесят процентов прибыли с условием, что будем под вашей защитой и нас перестанут прессовать. Давления со всех сторон очень много. Одной мне не справиться.

      Официант приносит заказ. Шахов берет в руки нож и вилку, режет свой стейк и отправляет в рот кусочек мяса. С кровью. Выглядит впечатляюще. По коже бегут холодные мурашки от этого человека. Я обращаю внимание на кисти его рук. На одной виднеется шрам, который уходит под манжет рубашки. Шахов замечает, что разглядываю. Смотрит в ответ и ест мясо. Съедает всё до последней крошки.

      – Почему не притронулась к еде? – интересуется он.

      – Не ем мясо с кровью.

      Григорий Игоревич берет салфетку, вытирает рот и кладет ее обратно.

      – То есть твое предложение заключается в том, что при удачном инвестировании в обмен на проблемы с Монастырским я получаю пятьдесят процентов прибыли?

      Киваю.

      – А при неудачном?

      Кажется, я замечаю блеск в его глазах.

      Телефон Шахова заливается звучной третью. Григорий Игоревич смотрит на часы, отвечает, что задержится и чтобы начинали торги без него. Отложив мобильный, подзывает официанта и просит принести счет.

      – Увеличим процент прибыли, и я начну работать лучше, – отвечаю на его вопрос.

      Лицо и плечи сковывает напряжением от взгляда Шахова.

      – Я с водителем. Куда тебя отвезти?

      – Не стоит. Я доберусь на такси.

      Шахов опять смотрит на меня в упор.

      – Адрес, – повторяет таким тоном, что не решаюсь перечить.

      Пусть