Мёртвая и Живой. Кира Журавлёва

под защитой Ияри. Прежде нам нужно избавиться от старика.

      – Никаких «нас»! Не угодно царю марать о такое руки! Знать ничего не желаю!

      – Я не о тебе, мой царь. Я о себе и моей сестре.

      – Где кубок?! – пнул царь прислужника стопой ноги, чтобы наливал вина до краев. – Лучше бы достойно службу несли. Эрешкигаль гневается на Эблу. Мало мулов? Мало служек? Почему она убивает?

      – Из-за того, что не принесли ей в дар белявого. Кожа его прозрачна, как бумага. Глаза текут, как вода. У него нет ресниц и бровей, – произносила Лилис баюкающим тоном каждое слово, совершенно не опасаясь Индиллима. – Младенец словно снег Иркаллы вместо ее серой пыли. Он черное светило на серебре небосклона. Рождение белявого – дурное предзнаменование. Одно из трех.

      – Из трех – пошатнулся Индиллим.

      Жрица, окутанная прозрачными тканями и драгоценными сияющими браслетами вокруг запястий и лодыжек приближалась к своему царю. Напротив ее сестра близнец синхронно повторяла каждое движение. Души женщины были соединены материей, что не различит ни одно живое око, что существует за пределами знаний поданных жриц о мире.

      – Белявый – второе предзнаменование о конце света, наш царь, – произнесли одновременно женщины, и Индиллиму показалось, что у него звенит в ушах. – Как только книга знаний и алое перо появятся за стенами царства, случится страшная беда. Придет конец всему.

      – Но книга знаний… ее больше нет, – еле ворочал языком Индиллим. Он опрокинул кубок, проливая вино по золой нити своих одеяний, – вы…

      – Мы, – снова прозвенело у него в голове, – то били мы…

      – Мы… – еле слышно согласился Индиллим. Стирая с бороды вино он отмахивался от видений крови на своих руках, а не гранатового забродившего сока, – мы сделали, что должно… Конец наступит Эбле, ежели царица сына не родит. Но боги все молчат, великие жрицы. Не исполняют обещание о даровании мне сына…

      – Они ответят, о великий Индиллим. Не терпелив ты, но предсказано, твоим шестнадцатым ребенком станет сын от женщины, которой в этом мире нет.

      – Но где она?! Я посажу на трон любую, скажите только, где ее искать?!

      – Туда дороги нет, наш царь, – прикоснулись жрицы к одеяниям царя, растягивая в стороны удерживающие ее ремни, – оттуда нет возврата.

      – Великие пятьсот! – взмыли руки царя к нависающим над ними кронами вниз вертикальному оливковому саду. Он не помешал Лилис с Лилус сорвать его одеяние, – как я получу жену, которая… застряла меж миров?!

      – Для этого, – переглянулись жрицы, – тебя постигнет таинство… но то еще не завтра…

      Лилис кинула прислужнице, чтобы та закрыла туже ставни, под которыми надрывались ором женщины, чьи спины были исполосованы лисьими когтями до самого мяса.

      – Ты полон гнева, наш царь, как сей кубок.

      Вторая ее рука прикоснулась к отрезку коже на запястье Индиллима, быстро расстёгивая кожаные ремешки, что удерживали последние шелка.

      Зеркальные