Дважды в одну реку. Евгения Петухова

хотела большего, но в наших отношениях все всегда решал только Эдик. А хотел он нашей близости или нет, я не знала. Я все же подняла на него глаза.

      Он явно был смущен, но все же обнял меня и поцеловал в губы:

      – Все будет хорошо, Джульетта! – прошептал он и снова поцеловал меня.

      – Все готово! Можете ложиться спать! – сообщила Верочка, просунув голову в дверь кухни, – хотя поспать, я подозреваю, вам не удастся сегодня, – усмехнулась она и исчезла в недрах квартиры.

      Это были такие счастливые минуты для меня. Я почти ничего не ощущала, кроме его рук и губ. Об был нежен, он обнимал меня, целовал, но ничего не говорил, только его дыхание говорило мне о его желании. Я же летала в облаках, даже не от физической близости, а от какого-то ощущения нашего родства. Мы наконец-то были вместе, наконец-то мне не надо было ничего додумывать и фантазировать. Эдик находился рядом, совсем близко, и я могла ощущать его всем телом. Я боялась, что это лишь иллюзия, и она раствориться с наступлением утра.

      Так, собственно, и произошло. Я проснулась в одиночестве. Эдика рядом не было. Я, одевшись, вышла из комнаты и услышала разговор на кухне. Открыв дверь, я увидела своих друзей, весело обсуждавших что-то. Они смеялись. Видимо, Эдик снова рассказывал какой-то анекдот.

      – Юлька! С добрым утром. Ну и соня же ты, оказывается!

      Верочка заговорщически подмигнула мне.

      – Привет, Джульетта! – Эдик улыбнулся, но я все же снова почувствовала его смущение, которое тут же сменилось его открытой и очаровательной улыбкой.

      – Иди умывайся, а то кофе остынет, – прощебетала Верочка, встав со стула, на котором сидела, поджав ноги, и направилась к плите налить мне кофе.

      Я скрылась в ванной, все еще не осмыслив происшедшее полностью. А когда я оттуда вышла, Эдик уже обувался.

      – Ты уже уходишь? – с тоской спросила я. Мне казалось, что теперь наши отношения станут ровнее и определеннее после этой ночи. Мне казалось, что эта ночь сблизит нас.

      Но Эдик лишь кивнул:

      – Дела! Я позвоню, Джульетта!

      Он чмокнул меня в щеку и исчез. Исчез на целых три дня, которые показались мне вечностью.

      Мы оба молчали, видимо, и на Эдика наша близость произвела огромное впечатление, потому что он смотрел куда-то мимо меня, правда, из своих объятий меня так и не отпускал.

      – Эдик, я хотела .., – начала я, но фразу не закончила, потому что неожиданно зарыдала в голос.

      У меня началась истерика. Слезы текли из моих глаз, я громко всхлипывала, в горле стоял комок, и ничего членораздельного произнести я не могла. А Эдик даже и не пытался меня успокоить, он лишь нежно обнимал меня и тихонько поглаживал мою спину. Он просто ждал, пока я перестану плакать.

      Наконец, справившись с внезапными рыданиями, я все же обрела способность говорить:

      – Эдик, прости меня. Прости! Это я виновата, что все так получилось тогда. Я не должна была тебя отпускать, я знала, что нам обоим будет только хуже от этого. Я знала это. Прости!

      – Ты ни в чем не виновата, Джульетта. Это ты прости