Сон в летнюю ночь. Анна Борисовна Ластовецкая

средства выражения ещё больше сбили с толку стоящего перед ним мужчину и, невнятно потоптавшись, как двоечник, не выучивший урок, он несмело присел на краешек стула, рядом с незнакомцем в стоптанных кроссовках, которого Яша отрекомендовал, как начальство.

      – Дмитрий Аркадьевич, – зачем-то представился он этому незнакомцу.

      – Степаныч, – небрежно буркнул тот в ответ.

      – Ну, раз все уже собрались… – сказал гегемон и, с шумом отодвинув стул, зашагал к другому концу стола, где находился компьютер. Несмотря на маленький рост, он вышагивал, как шествуют в почётный президиум. Достигнув пункта назначения, он опёрся пальцами о гладкую поверхность дерева и сразу стал казаться выше, напоминая представителя сетевого маркетинга высокого ранга.

      – Дорогие мои! – начал он свою речь певучим тонким голоском, – прежде всего, хочу вас поблагодарить за прекрасное служение высокому делу, – он незаметно скосил глаза на «насяльству», – ваше возвышенное стремление идти к свету, служить блистающим идеалам… э-э-э… сияющего света…

      – А нельзя ли покороче? – лицо Степаныча брезгливо сморщилось, как при виде крота, что-то там рассуждающего по поводу солнечного света.

      – Я только хотел…

      – Отставить, – мрачно и веско оборвал Степаныч, – к делу ближе.

      Гегемон обиженно сомкнул губы в тонкую щель и еле слышно заметил:

      – Вообще-то, нас никто не предупреждал, что будет представитель из центра.

      – Сомневаешься в моих полномочиях? – удивлённо взглянул на него представитель, а потом неожиданно гаркнул, – а?!

      – Что вы, Виктор Степанович! – отпрянул от стола гегемон и вытянулся в струнку, – как так можно! Как я могу сомневаться в ваших полномочиях?

      – Ну вот. Так-то. А то я уж… кстати, можешь называть меня просто Степаныч, – милостиво разрешил он, – так мне привычнее… – гегемон угодливо улыбнулся, и Степаныч поторопил его, – начинай, что у тебя там по плану?

      И укрощённый гегемон слегка дрожащим голосом предложил посмотреть видео по глобальному преображению, произведённому в прошлую пятницу.

      – Валяй.

      – Между прочим, нашими коллегами преображение оценено в восемь баллов, – явно подлизываясь, проворковал гегемон, – результат неплохой, впрочем, э-э-э… Степаныч… судите сами.

      С этими словами он подвигал мышкой и развернул компьютер так, чтобы присутствующие могли видеть на экране растрёпанную девушку, сидящую на стуле в длинном закрытом сером платье.

      – Сестры, – сказала она с экрана хриплым голосом, – опомнитесь! Грядёт время, когда чаша ваших грехов переполнится, и души ваши отправятся в мерзкое место, где злой дух назначит вам испытание тяжкое. Призываю вас взирать на Марию, образец святости и чистоты! Призываю идти путём благости Божьей! Призываю к смирению, к признанию своей малости перед мужским родом! Всею душою моею, до последнего моего часа буду верно исполнять обязанности по отношению к мужу моему, на мя уложенные…

      – Останови