Квестер. Андрей Владиславович Немиров

Недалеко горело огнями странное сооружение, из которого он чудом выбрался, с других сторон надвигалась абсолютно чёрная тьма.

      «Ну, что, старик, – сказал себе Тестер, засыпая, – жив, и – слава Богу! Хотя, всё-таки, странно, что умершие «там» могут умереть ещё раз «здесь». И, раз я не умер второй раз, значит, по местным меркам, я ещё жив. Вот понять бы: где именно жив, в какой чужбине…, и для чего…. А может быть и нет смерти никакой вообще?”

      Он вздохнул.

      «Ну, да ладно: утро вечера мудренее, завтра мож чего и узнаем!» С этими мыслями смертельно уставший Тестер, неожиданно удобно устроившийся на ветвях дуба, мгновенно заснул.

      Глава четвёртая

      1

      А в Обители не спали…. Впрочем, там никогда не спали. Охранники стояли в шеренгу в большой белой комнате, наполовину забитой всякой ерундой: стульями, столами, какими-то ящиками… Виноватые взоры охранников были устремлены в пол. С краю шеренги стоял Ленин и говорил сбивчиво, картавя и заикаясь больше обычного:

      – Влад-дыка, он ведь совег’шенно н-невоспитанный молодой ч-человек! Я говог’ил ему: «у-успокойтесь, сейчас стаг'ший пг’идет!» А… а он и с-слушать не стал! Удаг’ил м-меня, инстг’умент отобг’ал! Пг’осто антисоциальный, а-антипаг’тийный элемент, товаг’ищи! Такие не н-нужны нашей г’еволюции! Я…

      – Хорош Картавого строить, не в театре! – прервал его властный голос. – Это на Красной Площади за это тебе лавэ платили, а здесь хрена тебе чего будет!

      – Простите, Владыка, привык, трудно отвыкнуть! – извинился «Ленин» совсем другим голосом, без грассирования. Да, в «той жизни» он действительно изображал Ильича на Красной Площади в Москве, имел за это неплохие «бабки», из-за чего, собственно, и попал сюда, в Обитель… Но об этом «Ленин», разумеется, распространяться не стал, так как знал, что Владыка не любит пустозвонства…

      – Почему бородатого не догнали? – обратился Владыка к охранникам. – Кто в приёмнике дежурил?

      Охранники все, как один посмотрели на того самого амбала, которого Тестер повстречал у бревенчатой перегородки. Тот помялся немного, но потом, собравшись с духом, выпалил:

      – Учитель! Дед Пихто не сразу раскололся, только когда пообещали, что, мол, слово перед Владыкой замолвим…ну, чтоб не казнить.… Тогда он и сказал, что их двое было. А мы-то думали – один дед, бородатого-то не видели! Вот и не стали догонять…

      Вновь тишина. Тот, к кому они обращались, стоял к ним спиной, глядя в черноту ночи за окном. Выражения лица его они не видели, поэтому страх не убавлялся, а рос с каждой минутой тишины. Кто-то из охранников толкнул локтем амбала, мол, говори, говори.… Но тот только взглянул в ответ обречённо (бесполезно, мол!) и, вздохнув, снова уставился глазами в пол. Тишина росла, вместе с ней нарастал и страх неизвестности. Наконец тот, кого называли Владыкой и Учителем, не поворачивая головы, медленно произнёс:

      – Слушайте сюда, ханурики! За то, что облажались, вам – предупреждение! Последнее предупреждение!