Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов. Эрнст Параквин

Во-первых, все покрывалось истинно восточной флегмой, а во-вторых, процесс физического истощения шел столь медленно, что солдаты все еще могли надеяться, что положение улучшится. Под конец они и вовсе были слишком слабы, чтобы обратиться к насилию. «Иншаллах!» – «Как угодно Аллаху!» На всех устах была эта фраза.

      Согласно сводкам по личному составу, из военнослужащих армии от истощения умерло:

      В сентябре 1917 г. – 805;

      в октябре 1917 г. – 1374;

      в ноябре 1917 г. – 1122;

      в декабре 1917 г. – 1560;

      в январе 1918 г. – 1674;

      в феврале 1918 г. – 1471;

      в марте 1918 г. – З090;

      1–13 апреля 1918 г. – 1649;

      всего с 1 сентября 1917

      по 13 апреля 1918 г.: – 12735 человек.

      Быстрый рост количества умерших в марте 1918 г. позволял отчетливо увидеть начало острого голода.

      К началу сезона выпаса скота в марте 1918 г. от голода вымерло более половины животных в армии.

      Когда степь зазеленела, основная масса местных жителей и солдат питалась по большей части травой и кореньями. Повсюду на лугах, которые на короткое время были выколдованы солнцем на этих залитых водой степях, можно было видеть в прямом смысле слова пасущихся людей. Непривычное питание часто вызывало колики со смертельным исходом.

      Крушение турок в Месопотамии было невозможно предотвратить. Была лишь одна возможность – еще осенью 1917 г. добровольно оставить страну, предоставив ее англичанам.

      Однако настолько ясно тогда ситуацию представить было еще нельзя. Еще сохранялась пелена надежды, и турецкое Верховное Главнокомандование попросту не считало нужным сдавать врагу крупные территории, тем более такой важный город, как Мосул. Из этой трагической цепи обстоятельств и возник голод, жертвой которого пала большая часть армии, сохранялись лишь ее не слишком боеспособные остатки.

      Военные события во время кризиса

      Состояние турецких войск в Месопотамии после неудачных боев весной 1917 г., приведших к потере Багдада, не позволяло возобновить наступление. Описанная выше ситуация со снабжением 6-й армии заставляла тратить все больше сил и на оборону. Под конец армия была просто сдана врагу. Любая серьезная атака должна была смести ее с дороги.

      Из двух противников, что были у 6-й армии, русские пребывали в почти полном бездействии. Ведь и их атакующий дух был подорван плохим довольствием и сложной горной местностью. А тут еще сказывалось и все более нараставшее политическое разложение. 7 декабря официально приостановили боевые действия[82].

      Однако до заключения перемирия на этом фронте у нас не дошло, ведь русская комиссия – пестрого состава, из офицеров всех русских племен, одного меньшевика и большевиков, – с которой я на рубеже 1917 и 1918 гг. вел переговоры в Мосуле, не желала гарантировать, что англичане за ее спиной не переместят фронт и мы вдруг неожиданно не окажемся перед новым врагом, пока соглашаемся на перемирие. Мы отказались от соглашения

82

Автор опять имеет в виду Брест-Литовское, а не Эрзинджанское перемирие, что примечательно. Далее он имеет в виду перемирие именно с теми русскими войсками, что действовали в Персии, а они, по-видимому, не признавали Эрзинджанского перемирия, а уж тем более Брестского (от 15 декабря 1917 г.).