Поле мечей. Боги войны. Конн Иггульден

воспоминаний и столько боли!.. Внимательный взгляд сразу отметил сорняки, буйно разросшиеся среди поля злаков. Не укрылись от Юлия и признаки запустения и разрухи: заросшая дорога, покосившийся забор. И тут послышался знакомый гул – пчелы! Его пчелы! Глаза Цезаря оживились.

      Вид белых стен причинил боль. Краска кое-где облупилась, и Юлий ощутил острый укол совести. Этот дом стал частью того страдания, что переполняло сердце.

      Вот ворота, возле которых он мальчиком ждал возвращавшегося из города отца. За ними конюшни, там он познал первый поцелуй. Еще немного дальше – площадка, на которой он много лет назад едва не погиб от руки Рения. Несмотря на ветхость, это его родной дом, то самое важное место в мире, где он вырос и стал человеком. Но если бы навстречу мог выйти, широко улыбаясь, Тубрук! Если бы его встретила Корнелия!

      Юлий остановился перед запертыми воротами и прислушался к тишине, погрузившись в воспоминания и словно надеясь, что через минуту-другую они станут явью.

      Над белой стеной неожиданно возникла голова незнакомого человека, и Юлий улыбнулся: интересно, значит, с внутренней стороны все еще сохранились невидимые отсюда ступеньки. Их он знает столько же, сколько помнит себя самого. Его ступеньки. Его родной дом.

      – Что привело вас сюда? – поинтересовался человек равнодушно.

      На всадниках были самые простые доспехи, однако манеры Цезаря явно внушили сторожу почтение.

      – Я приехал навестить Клодию и свою дочь, – ответил Юлий.

      Глаза человека широко раскрылись от удивления, и голова исчезла: сторож побежал докладывать о прибытии гостя.

      Через некоторое время ворота медленно открылись, и Юлий проехал во двор. Октавиан не отставал ни на шаг. Было слышно, как вдалеке зовут Клодию, и Юлий снова погрузился в воспоминания.

      Отец погиб, защищая вот эту самую белую стену. Тубрук принес его в дом на руках. Воспоминание вызвало озноб, несмотря на жаркое солнце. Поместье густо населено призраками. Интересно, удастся ли ему когда-нибудь снова почувствовать себя здесь спокойно и свободно? Или прошлое уже не захочет отпустить?

      Клодия поспешно вышла на крыльцо и замерла, увидев, кто приехал. Как только Юлий спешился, она согнулась в низком поклоне. Время не пощадило старушку, и Юлий с нежностью обнял ее, легко приподняв над землей. Она всегда была, да и сейчас еще оставалась быстрой, полной сил женщиной. Морщины отражали не только прошедшие годы, но и горькие переживания. Если бы Тубрук остался в живых, она непременно вышла бы за него замуж, однако надежду на счастье отобрали те же ножи, которые отняли у него Корнелию.

      Клодия подняла мокрое от слез лицо, и горе его собственной потери обострилось. Когда-то они страдали вместе, но годы прошли, и трудно было ожидать такого наплыва чувств сейчас, когда они стояли в этом дворе, а восстание рабов бушевало где-то на юге страны. Тогда, несколько лет назад, Клодия обещала остаться жить в его доме и вырастить его дочку. Веря в это обещание, Цезарь и уехал.

      – Ты так давно