И ты познаешь любовь. Алла Артемова

и длинных пунктирных линий. Карандаш заскользил по бумаге виртуозно, быстро и уверенно, почти не увлекаясь деталями и тщательной разработкой формы, он был тверд и целенаправлен. Белая бумага в сопоставлении с линиями и штрихами и в их окружении постепенно превращалась в жанровую картинку. Полутемное пространство, лишь в самом центре несколько ярких лучей освещают фигуру немецкого офицера. Вид фашиста страшен. Он стоит, чуть согнувшись, широко расставив ноги. Мундир расстегнут, волосы взъерошены, одна рука запрокинута назад, другая сжата в кулак, который вот-вот обрушится на девушку, лежащую в бессознательном состоянии у ног немецкого офицера. Лицо девушки в крови. Темные пятна, следы крови видны повсюду. Именно на них Ольга акцентирует свое внимание, заставляя зрителя прийти в ужас и содрогнуться от увиденного на рисунке.

      Ольга захлопнула тетрадь и, сжав кулаки, прошептала:

      – Ненавижу!

      V

      – Кого я вижу! Подружка… заходи, заходи, – Мария Петровна широко распахнула входную дверь.

      Клавдия Ивановна переступила порог и в нерешительности застыла посреди коридора.

      – Мария, если я не вовремя, так ты скажи.

      – Не узнаю тебя сегодня, Клавдия. Чудная ты какая-то. Что-то случилось? Так ты говори, не молчи… Знаешь ведь, нервы у меня на пределе, каждую минуту жду плохих известий, – с раздражением сказала Светлова.

      – Успокойся, нет у меня никаких новостей для тебя. А зашла я поговорить с тобой, рассказать о своих проблемах. Но не знаю только, с чего начать, да и как ты к этому отнесешься.

      – Не беспокойся, отнесусь, как надо, – с явным облегчением сказала Светлова. – Заходи, обсудим. Ты же знаешь, чем смогу, всегда помогу. Ну, а если нет, так не обессудь.

      – Знаю… только вот вопрос больно щекотливый.

      – Проходи на кухню. Я как раз перед твоим приходом напекла блинов, точно чувствовала, гости будут. Посидим, побалуемся чайком, ты и расскажешь о своих проблемах.

      Клавдия Ивановна села на скамейку у окна и, положив руки на стол, при виде аппетитных, с подрумяненной корочкой блинов, которые высокой горкой лежали на тарелке, с явным одобрением покачала головой.

      Мария Петровна поставила чашки, разлила в них чай и, пододвинув к гостье тарелку с блинами, сказала:

      – Угощайся.

      Клавдия Ивановна взяла самый верхний блин и, улыбнувшись, откусила маленький кусочек, затем потянулась за чаем. Светлова последовала ее примеру.

      – Хороши, – похвалила Клавдия Ивановна и взяла еще один блин. – Я сама неплохо готовлю, но таких вкусных блинов печь не умею. Похоже, есть у тебя, Мария, особый секрет.

      – Да какой там секрет, – Светлова махнула рукой. – Просто люблю я возиться с тестом, отношусь к нему с особой любовью и нежностью, вот результат и налицо.

      – Хороши, – еще раз похвалила Орлова.

      Подруги некоторое время помолчали.

      – Слыхала, у Степаниды сын вернулся, – нарушила молчание Орлова и отодвинула пустую