И ты познаешь любовь. Алла Артемова

тебе и «миленькая часовенка».

      – И, согласись, как хорошо, что прошли времена инквизиции, а то тебя бы, Ольга, обязательно казнили как одну из самых красивых девушек, – произнесла Эдит.

      – Ты это серьезно?

      – Вполне, – Эдит подхватила Ольгу под руку и весело засмеялась.

      Девушки прошли через мост, миновали ратушу, рынок Рыб, построенный в готическом стиле, и направились к Базельскому собору. Ольгу поразили своей архитектурой дома, отчасти похожие на узкие вытянувшиеся немецкие дома, которые она наблюдала в Германии по пути от концлагеря до старинного немецкого замка, но все-таки носящие свой собственный облик. В Базеле она впервые увидела реку, протекавшую у самых домов так близко, что из окна можно было зачерпнуть воду стаканом. Эдит ни на минуту не умолкала и рассказывала удивительные истории, связанные с историческим прошлым города. Навстречу им непрерывным потоком двигались автомашины и трамваи, грузовики и мотоциклы. В скверах сидели на скамейках чопорные старушки и мило беседовали, время от времени бросая любопытные взгляды на прохожих. Тут же молодые мамаши играли с детьми, а уличный фотограф в радостном возбуждении щелкал их отпрысков, не забыв при этом вручить адрес своего фотоателье. Не оставили Ольгу равнодушной и витрины магазинов, которые каждый день обновлялись и представляли собой необычное зрелище. Выставленные за стеклами диковинные манекены – смешные и уродливые, с длинными изогнутыми телами, с плоскими лицами неестественных окрасок – привлекали внимание, а иногда просто развлекали людей, особенно молодых, которые, чтобы занять свой досуг, приходили поглазеть на них.

      На углу одного из домов у блестящей витрины стояли два нищих шарманщика. Один старик, другой молодой, кисти его рук были обрезаны. Старик, тяжело дыша, крутил ручку шарманки, а молодой стоял в просящей позе, вытянув перед собой посиневшие обрубки. К ящику была прикреплена кружка для подаяний, на дне которой лежало несколько мелких монет. Девушки, проходя мимо нищих, остановились.

      Ольга с болью посмотрела на молодого инвалида и, тронув Эдит за руку, прошептала:

      – О-о-о… Эдит…

      Старик, продолжая крутить ручку шарманки, чуть охрипшим голосом сказал:

      – Красавицы, будьте милосердны, подайте на пропитание, и Господь Бог вас не забудет. Я старик, и дни мои сочтены, а вот мой бедный внук… Он добровольцем воевал в интернациональной бригаде против фашистов. Война не пощадила мальчика, – старик замолчал, и печальная мелодия зазвучала с новой силой.

      – Эдит, что он сказал?

      – Старик сказал, что его внук воевал против фашистов, и война не пощадила его, – перевела Эдит.

      – Бедный юноша… – Ольга скорбно покачала головой.

      Эдит нервным движением открыла дамскую сумочку, достала сто марок и протянула старику, который, не веря в свое счастье, смотрел на девушку, не решаясь взять деньги.

      – Возьмите, это вам, – сказала Эдит и, не дождавшись пока старик возьмет деньги, положила их в кружку.

      Музыка