Путешественница. Диана Гэблдон

завистью. Чуть повернувшись, он обнаружил, что на него с открытыми ртами уставились трое парнишек: Рэбби, Фергюс и юный Джейми.

      – Что, никогда раньше не видели, как люди бреются? – спросил он, вздернув брови.

      Рэбби с Фергюсом переглянулись, однако предоставили слово формальному владельцу усадьбы.

      – Ну… да, дядя, – покраснев, забормотал он. – Но… я хочу сказать…

      Он запнулся и покраснел еще сильнее.

      – Когда папы нет дома, да и когда он есть, мы нечасто видим, как он бреется, и… ну… у тебя на лице столько волос, дядя, после целого месяца… и мы так рады тебя видеть… и…

      При этих словах Джейми внезапно понял, что мальчишки воспринимают его как романтического персонажа. Живет один в пещере, охотится с наступлением темноты, появляется из туманной ночи весь грязный, заросший, покрытый ярко-рыжей щетиной. Конечно, в их возрасте кажется, что жить изгоем и скрываться в сырой тесной пещере посреди вересковой пустоши – это замечательное приключение. В свои пятнадцать, шестнадцать и десять лет они даже не подозревают, как могут мучить вина, горькое одиночество или бремя ответственности, от которого невозможно освободиться.

      Впрочем, они, наверное, понимают, что такое страх. Страх плена, боли, смерти. Но страх одиночества, постоянного пребывания наедине с собой, приводящего к безумию, – это совсем другое дело. Как и непреходящая тревога о том, как бы не навлечь на них беду. Но об этом они уж точно либо никогда не задумывались, либо с беспечностью, свойственной юности, отгоняли от себя подобные мысли, уверенные в своем бессмертии.

      – Ну хорошо, – сказал он, небрежно повернувшись к зеркальцу; молодой Джейми окончательно сбился и замолк. – Мужчина для того и рождается, чтобы познать печаль и обрасти бакенбардами. Это одно из проклятий Адама.

      – Адама?

      Фергюс был явно озадачен, при этом его друзья делали вид, будто понимают, о чем речь. Фергюсу же стесняться было нечего: ему, иноземцу, неведение прощалось.

      – Его самого, праотца Адама.

      Джейми втянул верхнюю губу и осторожно поскоблил верхнюю губу.

      – Вначале, когда Господь сотворил человека, подбородок у Адама был безволосый, как и у Евы. И тела у обоих были гладкими, как у младенцев, – добавил он, заметив, как взгляд племянника метнулся к паху Рэбби.

      Хотя борода у Рэбби еще не росла, темный пушок над верхней губой наводил на мысль о растительности в других местах.

      – Но когда ангел с огненным мечом изгнал их из Эдема и они оказались за райскими вратами, как подбородок Адама немедленно начал чесаться и на нем появилась щетина. С тех пор мужчина обречен на бритье.

      Джейми закончил бритье своего подбородка и отвесил зрителям театральный поклон.

      – А остальные волосы? – спросил Рэбби. – Вы ведь их там не бреете!

      Молодой Джейми от этих слов фыркнул от смеха и опять покраснел как маков цвет.

      – Слава