Давай придумаем любовь. Вера Колочкова

тональности ответила Марина. – Не видишь, что я курю?

      – Да? А я думал, ты подслушиваешь…

      – Да больно надо! Хотя… Ты так яростно беседовал с неведомым малышом, что поневоле пришлось подслушать. Не мог подальше отойти, что ли? Или просто сообщение малышу написать? Обязательно было орать на всю округу, да?

      – И что? Мало ли, с кем я беседовал? Тебе-то что?

      – Да мне-то как раз по фигу… А вот Машке твоей… Она рядом со мной стояла, все слышала. Она ведь любит тебя, идиот. А ты… Она же все слышала…

      – И что? – снова повторил Олег свой дурацкий вопрос. И, видимо сам понимая, как глупо он звучит, с досадой пнул ногой снежную бабу, которую давеча с таким удовольствием сооружали Кирюша и Павлик.

      – Да ничего… – пожала плечами Марина, бросая окурок в снег. – Просто слышала, вот и все. Считай, что ставлю тебя перед фактом, а что ты будешь с этим фактом делать, я не знаю.

      – А тебе и не надо знать. Я сам разберусь.

      Олег повернулся и быстро зашагал к крыльцу, будто сбегал. Марина поправила накинутую на плечи шубу, произнесла ему вслед насмешливо:

      – Ну-ну… Разбирайся, что ж…

      Он застал Машу в прихожей. Она сидела на низком пуфике, скрючившись, как от боли. Подошел, протянул руку, проговорил тихо:

      – Только давай не при всех, ладно? Потом поговорим, я все объясню… А сейчас пойдем танцевать, Маш. Я тебя приглашаю, ну? Давай руку…

      – Танцевать? – хрипло спросила она, поднимая к нему бледное лицо. – Ты хочешь сейчас танцевать?

      – Ну да… Вставай, вставай же, Маш…

      Она послушно ухватилась за его протянутую руку, поднялась тяжело. Олег обнял ее за плечи, повел в гостиную, под знакомую мелодию «Скорпионс» они принялись танцевать. Олег даже подпевал Клаусу Майне автоматически: «Мейби ай, мейби ю…»

      Грустный это был танец. Никчемный. И слова песни совсем не укладывались в то, что сейчас происходит. «Может, я, может, ты сможем изменить этом мир…»

      Маша снова содрогнулась от боли – какое там изменить! Как этот мир изменить, если он рушится на глазах? Мир ее счастья, ее любви… Господи, да никаких сил нет танцевать, сил нет перебирать ногами под эту грустную музыку! И руки Олега сейчас кажутся такими тяжелыми, такими холодными… А испуганное сознание упорно почему-то воспроизводит перевод английских фраз, будто становится еще больнее. «Может, я, может, ты сможем найти ключ к звездам. Поймать дух надежды, спасти одинокую пропадающую душу».

      Господи, какой там ключ к звездам! Кого спасти! Как спасти, если… Если душа и впрямь пропадает, мечется сейчас в истерике? И какое же мучение – этот проклятый танец… Надо прекратить его немедленно, к чему этот фарс! Вот и Маринка застыла в дверях гостиной, смотрит на них удивленно и насмешливо. Хотя это и не насмешливость вовсе, это жалость. Катя и Денис на них смотрят. И Женя… Наверное, они тоже все видят, все понимают. Надо прекратить, да…

      Повернулась, чтобы выскользнуть из рук Олега, и не увидела, как бусы зацепились за пуговицу на его пиджаке. Только почувствовала, как ожгло шею. И тут же