Воздушные фрегаты. Юнга. Антон Перунов

подержать! – прошептал Витька, зачарованный видом оружия.

      – Только осторожнее, – предупредил приятеля Вахрамеев, машинально вытащив обойму и щелкнув затвором, чтобы убедиться, что в патроннике нет патрона.

      То, что его лучший друг знает, как обращаться с пистолетом, поразило Кима едва ли не больше, чем умение водить автомобиль. Приняв дрожащими руками смертоносный механизм, он долго любовался его лаконично-грозными и продуманными формами, испытывая при этом искренний детский восторг. Март тем временем продолжил осмотр и обнаружил-таки запасную обойму. Что характерно, на кобуре не было для нее кармашка, но имелось крепление для поясного ремня. Очевидно, тот, кто заказывал аксессуар, решил, что с ним будет не так удобно, а если для решения проблемы не хватит восьми патронов, то и остальные не помогут.

      – Дыщ-дыщ! – изобразил звук выстрела расплывшийся в совершенно идиотской улыбке Ким, после чего не без сожаления вернул игрушку товарищу.

      – Интересно, – задумался Вахрамеев, так же машинально вернув обойму на место и пряча пистолет за пазухой, – а почему их баулы лежат на заднем сиденье?

      – А где им еще лежать? – удивился Виктор.

      – Ну вообще-то есть багажник, – пожал плечами приятель и направился к кормовой части автомобиля.

      Строго говоря, багажником это приспособление или, скорее, архитектурное излишество, назвать было затруднительно. Больше всего оно напоминало сундук, зачем-то прицепленный позади экипажа.

      Немного повозившись, Март сумел справиться с хитровыдуманным замком и отщелкнул тяжелую, как все грехи мира, крышку, но только для того, чтобы тут же опустить ее в состоянии крайнего обалдения.

      – Кто это там? – округлил глаза его самозваный Санчо Панса.

      – Помоги лучше, – огрызнулся друг, после чего они вместе вытащили наружу непонятно как оказавшуюся в машине Фимку и положили ее на задний диван.

      – Она не умерла? – испуганно спросил Витька, наблюдая, как приятель расстегнул на девушке ворот кофточки и закатал рукава, после чего приложил ухо к груди.

      – Тише ты! – цыкнул на него тот и продолжил свое дело.

      – Ну как?

      – Сердцебиение есть, – коротко ответил Марик, – следов инъекций нет.

      – Что это значит?

      – Что ей не вкололи никакой гадости. Значит, она скоро должна прийти в себя.

      – Ефимия, очнись! – умоляюще прошептал Ким и осторожно похлопал по бледным щечкам девушки.

      Убедившись, что эти робкие попытки реанимации ни к чему не привели, деятельный сын русского и корейского народов снова повернулся к приятелю.

      – И что теперь делать?

      – Ничего. Ждать, пока очнется.

      – Вообще ничего нельзя сделать? – В раскосых глазах Виктора плеснулось такое отчаяние, что Март устыдился собственного спокойствия.

      – Не волнуйся так, – попытался он ободрить товарища, но тот его не услышал.

      – Послушай, – лихорадочно блестя глазами,