Воздушные фрегаты. Юнга. Антон Перунов

на любимую каждым русским интеллигентом тему: кто виноват и что делать? От этих благочестивых дум его отвлек осторожный стук.

      – Ну кто там еще?! – недовольно воскликнул директор.

      – Пантелей Митрофанович, – просунула в приоткрытую дверь голову Фимка. – Вас господа спрашивают из адвокатской конторы.

      – Какие еще господа?

      – Ну те, что вчера про Вахрамеева узнавали. Я вам рассказывала…

      – Ах да, – поморщился Воронин, накрывая рюмку и графин салфеткой. – Проси.

      Через минуту в кабинет вошли двое в дорожных костюмах и, проводив взглядом страшно не желавшую уходить девушку, плотно прикрыли за собой дверь.

      – Мы пришли к вам, господин директор, вот по какому делу, – немного развязно начал благоухающий вежеталем в сочетании с перегаром Цыбинский.

      – Слушаю вас, – отвечал хозяин кабинета, жестом пригласив незваных гостей садиться.

      – Нам хотелось бы повидать воспитанника Мартемьяна Вахрамеева.

      «Рассказать, не рассказать», – лихорадочно думал про себя Воронин, после чего все-таки решил, что расскажет, и не смог открыть рта.

      – С вами все в порядке? – проявил беспокойство куда меньше налегавший накануне на спиртное Гофман.

      – Благодарю, все хорошо, – сумел наконец вернуть себе дар речи чиновник. – Однако боюсь, что ваше желание неосуществимо. Мартемьян куда-то пропал минувшей ночью, и его поиски пока что не увенчались успехом. Но позвольте осведомиться, в чем состоит причина вашего визита?

      – Разумеется, – охотно отвечал ему немец, не проявив ни малейшего удивления по поводу исчезновения мальчишки. – Все дело в том, что, возможно, повторяю, только возможно, ваш воспитанник получил небольшое наследство.

      – Что значит «возможно»?

      – Да то и значит, любезный пан, – пояснил Цыбинский, плотоядно пошевелив ноздрями, – что завещание составлено в пользу Мартемьяна Вахрамеева, но точно не написано, какого именно. Вот мы и должны установить личность наследника.

      – Понимаю, – кивнул директор, – хотя ума не приложу, чем вам помочь в подобной ситуации, господа!

      – Впрочем, есть одна возможность, – изобразил на лице улыбку Гофман. – Дело в том, что у наследника должна быть при себе некая вещица, по которой его можно опознать. Золотой энколпион в виде креста. Вам известно что-нибудь об этом?

      – Нет! – едва не вскрикнул похолодевший внутри Воронин. – Когда мальчик поступил к нам, у него ничего при себе не было!

      – Вы верно запамятовали, господин коллежский асессор, – нахмурился бандит. – В документах департамента общественного призрения четко прописано – «старообрядческий крест красного металла».

      – Не было никакого креста! – замотал головой чиновник, после чего встал, давая понять гостям, что визит окончен. – Прошу извинить меня, господа, очень много дел!

      – А ведь ты лжешь, лайдак![15] – аккуратно взял его двумя пальцами за лацкан вицмундира Цыбинский, и многоопытный директор

15

Lajdak – негодяй (польск.).