Маврушины сказки: истории, вдохновленные жизнью. Мавридика де Монбазон

а вокруг нее бабочки разноцветные, стрекозы и пух от одуванчиков так и вьются.

      – Так вот ты какая, и правда красавица неописуемая. У такой красоты и сердце должно быть доброе.

      Усмехнулась красавица, стоит, косу теребит тонкими пальцами.

      – Люди другое сказывают, будто уродливая, что убить могу, рассердить меня – так и рожь пожгу, с ума сведу, по голове ударю, ребенка украду…

      – Пффф, люди сказывают, да что им верить? Меня рассерди, так я не только поле сожгу, я и избу раскатаю по бревнышку, с медведем схвачусь, да мало ли, – говорит тихонечко Даша, – не верю я им, врут все, не может такая красота зло творить.

      Улыбнулась та девушка.

      – А может, я морок, откуда знаешь?

      – Нее, я вижу, ты не морок, сквозь тебя деревню не видно, стоишь будто из плоти и крови, и тепло от тебя. Ты не серчай, милая, наговорила я тебе всего, я за дочушку испугалась, за Аннушку.

      – Я не держу на тебя зла Дарьюшка, спасибо за то, что поговорила со мной по-доброму… Чем тебя одарить?

      – Да что ты, милая, ничего не надо, а доброе слово, оно и кошке приятно. Спасибо тебе, что открылась мне и красоту такую показала.

      – Хорошо, быть по-твоему. С этих пор никто не посмеет обидеть ни тебя, ни детей твоих, ни потомков. Всегда будет поле родить невиданный урожай, а муж твой живой скоро вернется. Прощай, Дашенька…

      – И тебе спасибо, девица, – повернулась Даша, а под березой Анютка сидит, бусиками играет, те словно солнышко у них внутри горят.

      – Аннушка, где взяла?

      – Тетя, – лопочет девчонка, – тетя… на Аня… тетя…

      Поняла Даша, что Полудница одарила Аннушку, и не знает, то ли радоваться, то ли печалиться.

      «Не бойся, милая, не сделаю вреда девочке, оберег это», – прошелестело в кроне березы.

      – Спасибо, сестрица, – вымолвила Даша.

      Легкий ветерок щеки ее коснулся, запахло травами степными.

      Повернулась, нагнулась к Аннушке, на руки взяла девчонку, встает, а у нее полоска сжата, и солнце к закату катится.

      Вон и свекр едет на лошадке, косил на дальней заимке, за Дашей с Аннушкой едет.

      – Да ты что, девка, ополоумела, да ты что, все сжала?

      Стоит Даша, ни жива, ни мертва, как сказать, что не сама, ведь камнями забьют, скажут, что с нечистой силой якшается.

      Смотрит, стоит Полудница, позади свекра и машет, мол, не бойся, соглашайся, что сама.

      Так и было, как та девица полуденная сказала, муж у Даши скоро цел да невредим вернулся, всегда урожай хороший был, мальчонку еще родила Даша, хорошо жили, счастливо.

      Все беды будто мимо них проходили, вот и власть поменялась, говорят, царя не стало, а они спокойно живут.

      Бусики те, что Полудница Аннушке подарила, девчонка на руку намотала, как браслет, так и носила. А ежели кто чужой пытался надеть, то жаром так жгло, что невыносимо.

      Еще махонькая Аннушка была, увидела тетка ее, девка балованная да вздорная, отца сестра, увидела те бусики и давай выпрашивать у девчонки. А та вцепилась, не отдает.

      Решила силой забрать, конечно, такая кобыла с дитем справится.

      Только в руки взяла, как огонь вспыхнул