Колокол. Айрис Мердок

– они никогда не выходят оттуда? – допытывалась Дора.

      – Нет, – сказала миссис Марк. – Бенедиктинцы дают обет – всю жизнь провести в том монастыре, где дают первый обет послушания. Там они и умирают, там их и предают земле, на монастырском кладбище.

      – Какой ужас! – воскликнула Дора.

      – Тише теперь, пожалуйста, – понизила голос миссис Марк.

      Они подходили к краю дамбы. Теперь Дора увидела, что высокая стена, которая, казалось, подымается прямо из озера, на самом деле отстоит от воды ярдов на пятьдесят. От берега разбегались две извилистые тропки, присыпанные галькой: одна вверх, к центральному входу – огромным, наглухо запертым деревянным воротам, а другая влево, вдоль монастырской стены.

      – Эти врата, – вполголоса поясняла миссис Марк, – всегда на запоре. Они распахиваются только перед той, что принимает постриг. Это весьма впечатляющая церемония. Она происходит ранним утром. Кстати, через недельку-другую они тоже распахнутся. Доставят новый колокол, и его повезут этой дорогой, будто он принимает постриг.

      Они свернули влево, на дорожку, которая вилась меж стеной и озером. Дора увидела длинное кирпичное строение с плоской крышей, уродливым наростом выпиравшее с наружной стороны стены.

      – Не шедевр, конечно, но это строилось не для красоты, – сказала миссис Марк. – Здесь приемные, куда приглашают монахинь для бесед с мирскими людьми. А в конце есть часовня для приходящих, где и мы можем принимать участие в монастырской службе. Монастырский храм – это огромное здание, оно стоит прямо по другую сторону стены. Отсюда виден лишь краешек его черепичной крыши – вон там, за деревьями.

      Через зеленую дверь с края здания они прошли внутрь. Перед ними открылся коридор со множеством дверей.

      – Я вас проведу в одну из приемных, – сказала миссис Марк, переходя почти на шепот. – Не будем пока отвлекать вашего мужа. Он работает там, в самом конце.

      Они отворили первую же дверь. Дора очутилась в маленькой квадратной комнатке, совершенно пустой – только два стула да блестящий линолеум на полу. Стулья были повернуты к противоположной от двери стене, вся ее верхняя часть была затянута большим марлевым экраном. Миссис Марк подалась вперед.

      – Другая половина комнаты, – сказала она, – уже по ту сторону, в обители.

      Она потянула марлевый экран за деревянную рамку, и тот отворился, словно дверца, оставляя за собой окошко, забранное металлическими прутьями с зазором дюймов в девять. С внутренней стороны к решетке вплотную прилегал второй марлевый экран, скрывавший другую половину комнаты.

      – Вот видите, – сказала миссис Марк, – монахиня с той стороны отворяет экран, и можно через решетку разговаривать с ней.

      Она вновь закрыла экран. Доре все это показалось невообразимо жутким.

      – А вам не хотелось бы побеседовать с кем-нибудь из монахинь? – спросила миссис Марк. – Только настоятельница наверняка очень занята. Джеймс с Майклом и то видят ее лишь от случая к случаю. Но матушка Клер, уверена, будет рада повидать