Мастерская чудес. Валери Тонг Куонг

с пыткой, разорвать этот круг…

      В конце концов, я ведь тоже живой человек…

Милли

      Я мгновенно потеряла сознание. Провалилась в темноту. Будто кто-то, выходя из комнаты, выключил свет. Потом вдалеке послышались невнятные голоса, дребезжание. Я почувствовала тряску, покачивание. К лицу приблизилось что-то горячее. Я отпрянула. Захотелось спрятаться, нырнуть обратно в темноту, в сон. Плыть бездумно по течению времени, раствориться. Мысли путались. Я не понимала, где я, как долго, что происходит вокруг. Осязание и обоняние мне изменили. Белые вспышки, черные тени – зебра… Серые сумерки, отяжелевшие веки. Как хорошо лежать без движения, ничего не слышать, ничего не чувствовать, ничего не понимать, ничего не желать, ни о чем не заботиться, не суетиться. Оцепенеть, онеметь.

      Долго или коротко это длилось, не знаю. Туман понемногу рассеялся, так рассвет разгоняет мрак. Назойливые резкие звуки лезли в уши. Чья-то рука прощупала мне пульс, затем отпустила запястье. Я разобрала слова в неясном бормотанье. Не было сил открыть глаза.

      – Мадемуазель, вы меня слышите? – повторял женский голос. – Все позади, все в порядке, очнитесь. Вы меня слышите? Отвечайте! Очнитесь, не сдавайтесь, ну же, вот так, вот так, уже лучше! – Незнакомка не отставала, хлопала меня по щекам, теребила.

      Холодный воздух в лицо. Пощечина. Металлическое позвякивание.

      Наконец я разлепила веки и смогла ее разглядеть. Молодая брюнетка, медсестра в бирюзовой блузе, улыбалась мне.

      – Вы нас здорово напугали. Долго же пришлось вас будить!

      Из-за ее плеча выглянул врач.

      – Она в сознании? Отлично! Наконец-то узнаем, как зовут нашу чудом спасенную.

      Он склонился надо мной. Приветливый, торопливый, явно спешивший к другим больным.

      – Знаете, мадемуазель, ведь вы самая загадочная и таинственная пациентка в больнице! Никто не смог назвать ваше имя. Ни одна соседка! Невероятно! Вы должны нам помочь, представьтесь!

      Я попыталась быть вежливой, хотела ему ответить, шевелила губами, старалась выдавить хоть один звук – не вышло! Я так устала…

      – Ничего страшного, потом поговорим. – Врач с тяжелым вздохом отошел от моей постели.

      Сестра протянула ему листок с колонками цифр, он внимательно просмотрел их, кивнул. Они вместе вышли в коридор.

      – К ней ни разу никто не пришел, никто ее не искал, – зашептала сестра. – Ни родных, ни знакомых… Если она сама не заговорит…

      – Заговорит, не волнуйтесь. Пусть понемногу приходит в себя. У нее временная афазия, нарушение речи. Пройдет. Лишь бы не было амнезии…

      Молодая брюнетка вернулась в палату, подошла ко мне, взяла меня за руку.

      – Мадемуазель, постарайтесь ответить, это очень важно. Мы позвоним вашим родителям, они ведь волнуются!

      Родители? Волнуются? В последний раз мы общались прошлым летом. По телефону. Пять минут, не больше. Закон обязывал их