Утопленница. Екатерина Шитова

вытерла слезы, улыбнулась и прильнула мягкими губами к его рту. Поцелуй был коротким, за дверью послышались шаги, и вскоре отец Прохора нарочито громко закашлял. Заглянув к молодым, он сурово глянул на Прохора и буркнул недовольно:

      – Ну что, наговорились? Дома работы невпроворот, некогда миловаться. Пошли уже.

      – Иду, отец, – ответил Прохор.

      Отец вышел, а Прохор порылся в кармане, а потом протянул Василине на ладони маленькое серебряное кольцо с черным камушком. Василина ахнула, прижала ладони ко рту, а потом взяла колечко, покрутила его в руке и надела на палец – колечко оказалось ей в пору.

      – Ты теперь моя невеста. Носи кольцо, не снимай. До свадьбы вряд ли уж увидимся – тебя отец не выпустит, да и на меня родители злятся. Но помни, на тебе теперь мое кольцо, и ты теперь навек моя, Василина, – прошептал Прохор.

      – Твоя, твоя, Проша! Жду не дождусь, когда свадьбу нам сыграют. Тогда я тебя из своих объятий не выпущу! – страстным шепотом откликнулась девушка.

      А потом, взмахнув рыжей косой, она убежала из девичьей комнаты, стыдливо опустив глаза перед отцом своего жениха. Федор метнул грозный взгляд в сторону сына.

      – Пошли уже скорее домой! – позвал он, сурово сдвинув брови, и Прохор пошел за ним, опустив голову, словно нашкодивший пацаненок.

      – Договорились с Иваном о свадьбе в аккурат после первого Спаса, – сказал Фёдор, не глядя на сына, когда они шли к дому по синим летним сумеркам, – так что скоро уже.

      Прохор кивнул в ответ, свадьба его мало волновала, все мысли его были лишь о Василине. Он задумчиво смотрел, как от реки к деревне тянется белый туман и думал о том, что его жизнь до нее была таким же пустым, непроглядным туманом. В небе зажигались первые звезды, и Прохору казалось, что это их с Василиной счастье загорается. Скоро, совсем скоро они будут вместе…

      Проходя мимо дома Шуры, Прохор увидел ее через забор. Она шла с ведрами в руках. Наверное, только закончила убирать коровник. Увидев Прохора, Шура покраснела, с грохотом поставила ведра на землю и убежала в дом.

      Отец обернулся и изо всех сил стукнул Прохора по затылку.

      – Такая девка – статная, мясистая! Такое приданое за ней было богатое! А ты, кобель, что вытворил? Променял на какую-то рыжую, тощую поганку!

      Федор сплюнул в сторону, отвернулся и зашагал к дому, яростно размахивая руками.

      – Хватит уже, батя. Не мила она мне, я Василину люблю, – сказал Фёдор в спину отцу.

      Тот ничего не ответил, только махнул рукой и ускорил шаг.

      ***

      Василина смотрелась в маленькое зеркальце, доставшееся ей от матери. Глаза её блестели, щеки были бледны, а губы припухли от поцелуев. Вчера ночью Прохор тайно пришел к её окну, и она высунулась к нему по пояс в одной тонкой, почти прозрачной сорочке. Прохладная, свежая летняя темнота обнимала их, и они целовались, пока у обоих не заболели губы.

      А сейчас Василина смотрела в зеркальце и улыбалась своему отражению. Через несколько дней они с Прохором поженятся,