Свидетельство. Йонатан Видгоп

такой ужасной судьбы? Ведь мы с этим Дворком похожи: и меня раздражает малейший шум, и я ищу место, где бы закрыться и начать сочинять…

      Я никак не мог успокоиться! Злосчастная эта история мешала сосредоточиться и навевала ужасную тоску. Моя книга переваливалась у меня в голове, словно заблудившийся носорог. И огромная эта бесформенная туша, напоминавшая свалку случайных мыслей, обрывков фраз, чужих афоризмов и собственных бессильных проклятий, разрывала мою голову изнутри, как только я приступал к сочинению. Очередной раз я решил сбежать от нее и вышел на улицу, с тихой надеждой, что прогулка развеет отчаяние и на моей могиле не напишут «умер от меланхолии».

      Архив

      Я понял, что необходимо вытащить себя из засасывающей этого тоски и хотя бы поесть, – я отправился в кабачок, потому что отправиться больше было некуда. С трудом поедая уже ненавистный мне чолнт, надеясь отвлечься, я спросил у соседа, нет ли в городе какой-нибудь завалящей книжной лавки или, на худой конец, библиотеки.

      Внезапно в кабачке настала тишина. Все головы повернулись ко мне, как будто мой вопрос был чем-то из ряда вон выходящим. Гробовое это молчание крайне удивило меня, мне показалось, что меня просто не поняли. Только хотел я повторить свой вопрос, как столяр Польман, упитанный человек с толстой волосатой шеей, неожиданно ответил: «Есть». После чего надел свою шляпу и, оглядываясь, словно я собирался пуститься за ним в погоню, быстро вышел из кабачка. Мне стало не по себе. «А где расположена ваша… библиотека?» – спросил я неестественно громко, не обращаясь ни к кому персонально. Я поймал на себе долгий испытующий взгляд кабачника. Потом он неожиданно поднял руку и ткнул ею в противоположную сторону площади. «Там», – сказал он.

      Просидев еще немного при полном общем молчании и почувствовав себя крайне неловко, я вышел из кабачка и направился на противоположную сторону площади. Настроение становилось все хуже и хуже. Обернувшись, я увидел прижавшиеся к окнам лица завсегдатаев. «Что за странные люди», – успел подумать я и буквально уткнулся в дверь так называемой библиотеки. Вход в нее был скорее похож на вход в погреб. Над скрипучей ветхой дверью кривыми буквами почему-то было выведено «Архив». Я шагнул внутрь и остановился, пораженный.

      Ряды стеллажей, заваленные старыми книгами, бесконечными дорогами стояли передо мной. Я никогда не видел ничего подобного. На миг мне вдруг показалось, что я мог бы глядеть в эту даль бесконечно… Что там впереди? Только новые стеллажи. Вот так отправиться в путь и идти вдоль неведомых полок, пока хватит сил, а потом упасть рядом с этими книгами и быть засыпанным древней пылью. Я закрыл глаза.

      Сбоку кто-то вздохнул. Я повернулся. Передо мной на ободранном табурете сидел маленький человек с опухшими синими веками. На его худой шее мертвой селедкой болтался когда-то кремовый галстук. Я узнал его. Это был г-н Гройс. Несколько раз он своей шуршащей походкой перебегал передо мной улицу, видимо, поспешая на службу.

      Сейчас он сидел