Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха. Тамара Петкевич

Торопилась уйти отсюда. Прошла мимо него…

      – Подождите. Да подождите же! Я беру вас в театр. Идёмте, подпишем договор… Я говорю: подпишем договор, если вы не против.

      Я не верила тому, что слышала.

      – Но у меня же нет нужных документов…

      – Нет – значит нет. Есть чистые глаза. Дайте мне ваш паспорт. Паспорт-то есть?

      – Паспорт есть.

      – Зарплата на первых порах будет небольшая. Потом повысим. Жилья тоже не обещаю. Пока поживёте в гостинице. Освободится место в общежитии – поселим. Согласны?

      – Согласна.

      – Открытие сезона первого октября. Быть в Шадринске надо соответственно. Подписывайте здесь… И здесь. Тут распишитесь за подъёмные… Пересчитайте! И всё-таки – что вам сказал тот подонок?

      – Ничего.

      – Я этого так не оставлю. Вы завтра придёте?

      – Ни за что.

      Мы попрощались. В сад «Эрмитаж» входил Рыбаков:

      – Ну, я же говорил! Я же знал! Какая же вы молодчага! Пойдёмте, отпразднуем победу мороженым!

      В память о днях на бирже остались его строчки:

      Всё ярче мне день этот помнится!

      На бирже, на конском базаре,

      Вы зябли, великая скромница,

      Ни с кем там не будучи в паре.

      Вот так на чужбине встречаются!

      А вечером, словно в тумане,

      Москва перед нами качается,

      Мы бродим одни, марсиане.

      На глупую долю не сетуя,

      Бездомны на целой планете,

      Как вольно мы дышим, беседуя

      О самом заветном на свете…

      – Кто оказался прав? Видишь, что значит вооружиться терпением? – сказали «старшие дети». – Молодец! Поздравляем.

      Александра Фёдоровна – потише, потеплее:

      – Вот ты и устроилась на работу, Томочка!

      Я крепко её обняла:

      – Спасибо вам, Александра Фёдоровна. Как я смогу отблагодарить вас за всё?

      Иногда казалось, что Судьба двурушничает: законспирированно, тайно дает мне частные уроки азбуки, благодаря которой я могу считывать с её матриц какие-то предвестья. Для достижения желаемого, однако, мне был как бы определён единственный способ: выстрадать это безмерной тратой сердца и уймой физических сил. Финальный день биржи подтверждал, что условия – незыблемы и неотменимы. Ведь моей собственной инициативы или заслуг в устройстве на работу не просматривалось.

      И всё-таки невероятно! Исполнилось заветное! Работать не где-нибудь – в театре! Александр Осипович сказал: «Изволь устроиться поближе». Урал? Ничего себе «поближе»! Оттуда труднее будет разыскивать сына. Но работа – есть. Получу какое-то жильё. Обрету право подавать документы в суд, чтобы мне вернули сына. Сомнений в том, что отыщу его, не было.

      В моей судьбе существовала ещё одна странная закономерность: любая удача, любое достижение влекли за собой «девятый вал», ударная сила которого норовила свести на нет даже самые скромные победы. И на сей раз вал выкатил из прошлого.

      Тот же Центральный телеграф «Москва-9», окошко «до востребования». Выданная на этот