Улыбка незнакомца. Наталья Соболевская

детства, – обломал меня доктор и опять попытался вернуть девушку в прошлое.

      Ника вся сжалась, задержала дыхание и помотала головой.

      – Не могу! – выдохнула она, и доктор, взглянув на меня, пожал плечами.

      – Вероника, я сейчас сосчитаю…

      Эдуарду Арнольдовичу не удалось пробиться в прошлое, и он, по всей видимости, решил вывести пациентку из состояния гипноза, но я не позволил, выставив ладонь.

      «Расспросите о последних двух неделях. В деталях», – черкнул я на листке бумаги и сунул его Фергану. Тот одарил меня понимающим взглядом и кивнул.

      – Вероника, вы сказали, что когда в палате находился Ярослав Павлович, вам было хорошо и вы не чувствовали боли. Почему?

      – Не знаю, но когда рядом Яр, мне ни до чего нет дела, кроме него. Сердце при виде него замирает, а если он случайно меня коснется, то дух перехватывает. Я потом еще долго его тепло на теле ощущаю. Ярослав добрый, заботливый, безумно красивый, сильный. Но я постоянно переживаю, что ему наскучит меня опекать и он больше никогда не придет.

      Я отдавал себе отчет: есть вероятность того, что Ника притворяется, но все равно улыбался во весь рот, как мальчишка. Ликование – вот что я сейчас чувствовал, а не должен был.

      Эдуард Арнольдович потянулся к столу, взял карандаш и написал на листке: «Достаточно?»

      «Нет», – крупными буквами ответил я, тут же разблокировал мобильный и включил диктофон.

      А что такого? Ника сама разрешила записывать.

      Доктор задавал вопросы, и девушка тешила мое самолюбие, как никто другой. Соловьем пела мне дифирамбы. Притворяется Вероника, что попала под воздействие гипноза или нет, я в любом случае в выигрыше. Не притворяется – значит, я ей искренне нравлюсь. Притворяется – ее никто не заставлял мной так восхищаться, могла бы и вежливыми фразами благодарности отделаться. Расцениваю ее слова как призыв к активным действиям и намек на то, что пора бы нам завязывать с платоническими отношениями.

      Вероника

      Распахнув глаза, я резко села, не понимая, удалось Эдуарду Арнольдовичу ввести меня в транс или нет.

      Огляделась. Все на прежних местах: доктор – на стуле для посетителей напротив дивана, Ярослав облокотился на край стола. Вид у него какой-то уж слишком довольный, он прямо светится весь.

      Наверное, все получилось, вот Койдан и радуется.

      – Ну как? – поспешно надевая обувь, поинтересовалась я.

      – К сожалению, результата нет. Вы ничего не вспомнили, – развел руками доктор. Дальше он привел какие-то научные факты, которые прозвучали скорее как оправдание, чем как объяснение. Если честно, из-за обилия специфических терминов я ничего не поняла.

      Я расстроилась: такие надежды на гипноз возлагала! Снова взглянула на Ярослава. Он по-прежнему улыбался. Чему, спрашивается?

      – А запись можно послушать? – попросила я, и тут врач меня удивил. С застывшим на лице немым вопросом он развернулся к Ярославу.

      Ему что, разрешение нужно?

      – Эдуард Арнольдович, будьте добры, включите диктофон, – строго потребовала я.

      Никто