Планктон и Звездочёт. Виталий Николаевич Боровский

уточнил Сорокин, большой знаток истории.

      – Да пофиг, хоть пятьсот! Ну, пусть пятьдесят тысяч лет назад. Это я так, для примера. Хрен его знает, когда его открыли. Короче, ещё через две с половиной тысячи лет…

      – Двадцать пять тысяч? – снова уточнил Сорокин.

      – Да, блин. Не перебивай, пожалуйста, Женя, ради бога, а то я запутаюсь! Ещё через двадцать пять тысяч лет – колесо. Потом, через двенадцать с половиной тысяч лет – железо. Это всё технические революции, понимаешь? Которые прям радикально изменили жизнь, уровень жизни. Ну и так далее: животные домашние, мельница, порох, паровоз. Каждый раз – ровно в два раза быстрее. А что это значит?

      – И что? – переспросил Бронницкий.

      – А это значит, что если продолжить этот график вперёд, в будущее, то настанет момент, когда техническая революция станет бесконечной! И будет это примерно в две тысячи пятидесятом: осталось сорок лет с небольшим. Точнее – сорок три года.

      – Это как? – удивился Тюлипин.

      – Так не может быть! – возразил Сорокин.

      – Ну как! – распалялся Бордовских. – Вот сейчас, только вышел новый компьютер, как уже через год он устарел, новый выходит. Органы пересаживают: сердце, печень уже пересаживают. Читал тут в интернете, китайцу какому-то кисть оторвало, так её временно к ноге пришили, пока на руке кости заросли. Прям подсоединили к сосудам, к нервам, чтобы не отмерла. А потом обратно к руке пришили – и ничего, работает! Ты прикинь! Это же несколько лет назад казалось фантастикой! Вот ты говоришь: «Айфон» этот новый, без кнопок… если бы я лет двадцать назад кому-то рассказал, что у меня в кармане будет личный телефон, а в нём камера, и я смогу снять фото и мгновенно переслать его в глобальную сеть, где его увидят миллионы человек по всему миру? Мне бы сказали: наркоман и шизофреник. Понимаешь, тогда ведь позвонить на улицу ходили, из таксофона, за двушку…

      – Не льсти себе, – ухмыльнулся Сорокин. – На фиг никому не нужно твоё фото.

      – Двушку чего? – не понял молодой Сидоров.

      – Две копейки, монетка такая была. А сейчас уже начинаются всякие там нанотехнологии, гравитационные поля, искусственный интеллект, хрен его знает что ещё. Это всё технические революции!

      – Охренеть, конечно! – согласился Бронницкий.

      – Так вот, представь себе: наступает момент, когда техническая революция случается через секунду, потом полсекунды, четверть секунды и в следующий момент она идёт бесконечно. Это называется: точка сингулярности. Из физики или математики термин. Это значит, что функция ушла в бесконечность.

      – Нет, ну так не может быть! – искренне удивился Сорокин.

      – Почему не может? Может! Просто люди перестанут понимать, что вообще на хрен происходит. И вот, из этой ситуации какой выход? Можно запретить технический прогресс, можно отдать это всё на откуп искусственному разуму и машинам…

      – Вкалывают роботы, счастлив человек… – пошутил Тюлипин.

      – Вот это как раз плохо закончится! – разошёлся Бордовских. – Восстанием