Здравствуйте, мсье Поль!. Александр Гуличев

история, мы всего лишь её свидетели! – убеждал меня Анри, тряся за грудки, а я слушал его совершенно отрешённо и глядел куда-то в пространство.

      – Этого не может быть, потому что этого просто не может быть. Ты же сам всё понимаешь. Мы в сумасшедшем доме, нас накололи лекарствами, и мы спим, – шептал я.

      Анри брызнул мне в лицо холодной водой из лужи, я очнулся, и мы быстро догнали отряд.

      Нас приняли к костру какие-то люди, дали каши. Невкусной, будто из опилок. И горячей заваренной в воде полыни. Я морщился от горечи, но мне объяснили, что это средство от всякой заразы, его обязательно нужно выпить.

      Я сидел на деревянной чурке и смотрел по сторонам. Солдаты занимались разными делами: кто мылся, кто точил оружие, а кто спал, лёжа на земле. Ровными рядами стояли палатки и шатры, а правее от нас неподалёку раскинулся самый большой шатёр. Я спросил, кому он принадлежит. Мне сказали, что это шатёр военачальника. Я поинтересовался, кто он.

      – Она! – ответил беззубый немолодой мужчина, поправляя железные наплечники и нагрудник.

      Анри икнул, а я закашлялся, и мы переглянулись. Стало смеркаться, мы залезли в какую-то телегу с соломой и укрылись мешковиной, которую я умыкнул у одного зазевавшегося воина. Я сильно устал и быстро задремал, слушая, как мой спутник храпел и пускал пар из пятой точки.

      Затем сон пропал, я уставился в чёрное бездонное пространство Вселенной. Звёзды были, как на ладони, как там, дома. Я вспомнил, что совсем недавно сидел на лавке нога на ногу и курил сигарету, пока не случилось то, что случилось. Я представил дом, жену, детей и внуков. Только они виделись мне как-то мутно, не так, как раньше. Я лежал-лежал, а потом тихо запел, почти шёпотом:

      Прекрасное далёко

      Не будь ко мне жестоко,

      Не будь ко мне жестоко,

      Жестоко не будь.

      От чистого истока

      В прекрасное далёко,

      В прекрасное далёко

      Я начинаю путь.

      Я вспомнил эту песенку из детского фильма, только не помнил, из какого именно. Да это и не было сейчас важно. Важно то, что я понимал: песня-то далеко не детская, если вдуматься. Лично для меня то самое «прекрасное далёко» было уж совсем теперь далёко, даже недосягаемо, учитывая то, свидетелем каких событий я могу стать.

      Помня историю, я очень не хотел видеть всё это. Я лежал, отрешённо смотрел в черноту, напевал и горько плакал. А затем и сам не заметил, как провалился в небытие под храп моего товарища Анри.

      Когда меня растолкал друг, уже рассвело. Мы встали и пошли в ближайший лесок по нужде. Но тут же вылетели оттуда пулей: уделано было всё! Мы решили уйти подальше, и не зря: скоро нашли неплохое местечко, где успешно оправились и омыли себя ниже пояса из большой лужи с чистой водой, так как туалетной бумаги здесь не водилось.

      Пока мы неспешно возвращались назад, Анри поведал мне некоторые факты из истории своей страны. Он сказал, что Орлеан давно уже в осаде. Судя по датам, мы попали практически к шапочному разбору – в ближайшие день-два всё решится. Потом, постояв и подумав, Анри сказал, что