Гой. Пётр Межурицкий

в этом здании захочет обосноваться румынская оккупационная власть, которая таковой себя не считала, полагая, что она пришла навсегда? И каким чудом чекистам удалось взорвать здание? Ведь наперед было ясно, что кто бы ни решил тут поселиться, наверняка проведет проверку каждого квадратного миллиметра площади здания, начиная с подвалов и заканчивая крышей, силами самых элитных саперов королевства, если он, конечно, не полный идиот.

      21.

      Аркадию было заранее строго предписано в тот роковой час, когда взлетело на воздух самое роскошное некогда здание Южной Пальмиры, не только не находиться в районе бывшей Классиков Марксизма-ленинизма, а ныне снова Аразлиевской улицы, но и вовсе спуститься в катакомбы. На свое счастье, он сдержал данное себе слово и после посещения Шломо Евсеича стал наконец-то выполнять приказы командования и не нарушать правил конспирации.

      Спуск в катакомбы находился в скромном дворике ничем не примечательного частного сарая на окраине города. Назвав пароль хозяину сооружения, Аркадий вошел в сарай, отодвинул деревянный люк и спустился в подземелье. Там при свете факела уютно расположился за самодельным столом, сидя на самодельном стуле, школьный учитель Аркадия по географии Серафим Аполлонович Стульчиков. Это был дородный мужчина высокого роста с несколько безумным выражением полного лица, на котором был словно нанесен грим постоянной ухмылки.

      – Слыхал, что в городе произошло? – не дав Аркадию долго удивляться встрече, добродушно спросил Серафим Аполлонович. – А я ведь лично румын предупредил. Мало того, что они сами по себе все здание промониторили, прости, я хотел сказать обыскали, обшарили, прочесали с миноискателями. Эх, металлодетекция, металлодетекция…

      Серафим Аполлонович с удовольствием отхлебнул из кружки, от которой шел запах ароматнейшего кофе, достал коробку, из которой извлек сигару, неторопливо прикурил и, наконец, втянул дым в себя. У Аркадия глаза полезли на лоб.

      – Кубинская, от наших в недалеком будущем союзников, – не так, чтоб очень уж понятно, пояснил он. – Сигару не предлагаю, а кофием угощу, даже и не думай отказываться. Такого кофе давненько наш южно-пальмирский обыватель не нюхивал. Считай, что тебе повезло. Стал подпольщиком, переходи на спецснабжение, привыкай. Небось, отец твой даже по офицерскому пайку такого не получал. Да знаю, знаю. Вся семья одной из моих теток попала под Голодомор. Никого из них вытащить не сумел.

      Лицо Серафима Аполлоновича продолжало ухмыляться, в глазах засветились словно не от сего мира огоньки. И наверное, Аркадий бы испугался, если бы точно не знал про этого учителя, что он добрый. Еще не родился учитель, который бы на этом деле смог провести своих учеников. Хоть весь урок кричи, указку через колено ломай и учебную доску с нечеловеческим ревом со стены срывай, а все равно добрый.

      Серафим Аполлонович вышел в соседнее помещение и скоро оттуда послышался завораживающий аромат необыкновенного кофе.

      «Как