Обман на обмен. Ника Лисина – 1. Мария Либертэ

никого видеть. Бабушка это поняла и не тронет меня до утра.

      Провалявшись в кровати до заката, я влезла на подоконник и открыла окно. Вечерняя прохлада ворвалась в комнату. Стало легче дышать. Противный ком скатился к пяткам, и горькие слёзы перестали щипать глаза. В общем-то, нет смысла валяться в постели и думать о том, почему маменька так со мной обошлась. Бросила на бабку, а теперь оценивает, как молоко на полке в магазине, можно ли данный продукт презентовать, или за подобный подарочек муж осерчает. В любом случае, я не виновата в том, что произошло. Просто данной особе не нужна дочь.

      Так с этим смирилась. Ну не нужна, и ладно. В конце концов почти все свои двадцать лет я прожила с дорогой булечкой. Теперь бы смериться со смотринами.

      Это оказалось сложнее. Детское желание понравиться маме выпирало над всеми доводами. Хотя я уверена, что не поеду во Францию, во всяком случае, пока не окончу училище.

      Утро тяжело упало на мою несчастную голову. Спала я урывками. Мысли о внезапно появившейся родительнице перемежались обрывочными сумбурными сновидениями. Так что встала в шесть утра я с гудящей головой.

      Натянув приличную домашку, я спустилась на кухню. Бабулец сидела у окна и занималась очень странным делом – раскидывала по столу карты таро. Я подавилась зевком.

      – А-а-а… что это ты делаешь? – спросила я, совладав с лицом.

      – И тебе доброе утро, – улыбнулась бабушка, не поднимая головы. – Ты чего так рано подскочила? Тебе же сегодня во вторую смену.

      – Не спится что-то.

      Я присела к столу. Бабушка бросила ещё две карты на стол, отложила оставшуюся колоду и стала медленно по одной переворачивать карты рубашками вниз.

      – Ты умеешь гадать? – отмерла я, когда все карты оказались перевёрнуты.

      – Угу, – медленно протянула бабушка, задумчиво глядя на картинки.

      – А давно? – продолжала я допрос.

      – Давно, давно, – отмахнулась бабуля и сгребла карты одним движением обратно в колоду.

      Она тщательно перемешала карты и вытянула пять штук рубашками вверх, разложив крестом и что-то шепча. Потом отложила колоду и быстро перевернула картонки. Нахмурилась, покачала головой, сложила карты в колоду, перемешала и спрятала в складках одежды.

      – Теперь можешь задавать свои вопросы, – улыбнулась бабушка и встала.

      – Почему ты никогда не говорила, что умеешь гадать на картах? Насколько я помню, ты отрицаешь всё это.

      Она сноровисто насыпала молотый кофе в турку и, залив водой, поднесла к огню.

      – Видишь ли, – начала она, не прекращая своей деятельности, – я многого не говорила о себе ни Марине, ни тебе по множеству причин. Их я объясню, но не сейчас. Просто поверь, есть причины не всё рассказывать. Я умею гадать с детства, но не брала в руки гадательных штук более сорока лет.

      – А почему сегодня взяла?

      – Не могу сказать. Порыв, уверенность, что именно так нужно поступить. Тебе ведь знакомо это чувство?

      Я кивнула. Булик поставила