Игры Богов, или Порхание бабочки. Мир, ты весь как на ладони. Надежда Карпова

дедуль, не начинай, – заканючила Анна-Мария. – Я все поняла. Больше не буду.

      – Вот паршивица! Ты мне это говорила в прошлый раз, да и в позапрошлый тоже, и каждый раз врешь!

      – Ну перестань. – Анри насупилась, понимая, что виновата. – Честное слово, больше не буду. Вот, смотри, – она схватила кусок земли и запихнула в рот. – Клянусь! Больше никогда… и ни за что. Дедуль, давай лучше сходим постреляем, у меня такое отпадное настроение.

      – Отпадное, это хорошее?

      – Нет, отпадное – это хреновое. Анри чувствовала внутри тревогу и не могла понять, что ее так взбаламутило. Ведь все закончилось хорошо, но внутри назревало беспокойство и чувство вины перед дедом за болтливый язык.

      – Анна! Да как ты смеешь… Ну-ка марш в дом, негодница!

      – Дедуль, я больше не буду, чессло, только давай сходим в лес постреляем, а? Так пасмурно на душе. Один только раз. Ну, пожалуйста, – уткнулась Анри в грудь деда, обнимая его.

      – А чессло, – это что за прозвище такое?

      – Ну… это честное слово, только сокращенно

      – О!.. Это, наверное, новяз? – усмехнулся Сергей Олегович

      – Что это за яз? – Анри вытаращила глаза.

      – А это, дурында, сокращенно новый русский язык, – хохотнул он и, подталкивая внучку к дому, уже миролюбиво добавил. – Ладно, сходим постреляем, но только завтра, сегодня мне надо отредактировать один сценарий. Напортачили, дурачье. Вот уж точно истории не знают, так что готовь ужин, потом немного в шахматы поиграем. Я продумал несколько интересных комбинаций. В этот раз тебе меня не обыграть.

      Ночь была душной. Открыв окно, Анри впустила в комнату разноголосый лягушачий хор и стрекот цикад. Она любила такие вечера, когда жизнь вокруг била ключом по своим, только ей известным законам. Выключив свет и сев у окна, она вслушалась в ночную жизнь. Здесь все было по-другому: и воздух, и запах травы, и даже звезды, которые казались ближе и ярче. Если бы не школа… Мысль постепенно перетекла к Павлу. Ей все чаще хотелось видеть его, быть рядом, но, Дубровин то ли был совершенный дурак и не замечал ее воздыханий, то ли играл с нею, просто игнорируя. Анри грустно уставилась на листву за окном.

      «Почему в жизни все так сложно? Почему нельзя просто подойти и сказать: Дубровин, давай дружить, ты мне нравишься! Почему это должен говорить только парень? А если у него воображалка не работает, тогда что?.. Чертов придурок! Неужели он не видит, что она и волосы подстригла, и старается быть наравне с парнями, ни в чем им не уступая. Чем же его еще зацепить? Вот интересно, что у него в голове? Почему его тянет к Аллке Родионовой, которая ни рожей, ни фигурой… Распустит свои патлы и трясет сиськами, – съёрничала она, непроизвольно потрогав свою грудь. – И когда только она вырастет?» – тяжело вздохнула Анри. Мысли прыгали, ни на чем не задерживаясь. На минуту представилось лицо парня из леса. Сразу стало неуютно. Он ее напугал. – Больше через посадку я