Пешком через Байкал. Анатолий Никифорович Санжаровский

девять. Звоню.

      Узнал меня. Сразу вопрос:

      – Откуда, асмодей? Из столицы алёкаешь?

      – Вообще-то, насколько я знаю, из Иркутска.

      Он ошарашен.

      – Сто-ли-ча-аанин!.. Ты пошто сюда?!

      – А об ручку да "в охапочку поздороваться" с тобой…

      – Ты где?

      – В "Ангаре". Заполнил анкету, ещё не отдавал.

      – И не отдавай, плутоня! Прихромаю сейчас со своей клохтухой Петровной. Тут каких три квартальчика.

      2

      Что ветер подхватил, пиши пропало.

      Чужую рожь веять – глаза порошить.

      Коренное мне задание – репортаж про выходной прогулочный переход иркутян на лыжах через Байкал.

      Переход завтра, в субботу, в крайний день недели. Помнят, нет легче дня против субботы.

      Парни, девчата уже сегодня вечером подадутся наушкинским поездом в начальный пункт Танхой.

      Раздосадованный, вконец разобиженный на самого себя вернулся я из штаба перехода.

      – Ты чего, чудечко на синем блюдечке, отквасил губы? – спросил Николай.

      – А! Швах мои делишки… Послушал людей… Не топтать байкальские мне вёрсты.

      Он как-то разом притемнился в лице:

      – Что так? Чем ты хуже других? Или ты у господа баню сжёг?

      – Не падок на пожары.

      – Тем более. Случаем прорваться в нашу сторону да не нарисоваться на Байкале! Это, друже, всё едино, что впервой приехавшему в столицу не пойти на Красную площадь. Кто тебя не пускает?

      – Я.

      – Е-е-ень!.. Опять вечорошние песни!

      С минуту Николай смотрит быком.

      Глубоко, поди, до дна легких вдохнул, гаркнул лихоматом:

      – Микки!

      Из коридора влетели, тыркаясь друг в дружку, здоровенный котина и вдвое мельче против него карманная жиденькая псинка на недовывернутых спичечно-тонких ножках колёсиками.

      И велит он собачонке:

      – Микки! Посмотри, пожалуйста, вот на этого бабая, – пальцем на меня. – И тут же доложи всё, что ты про него думаешь.

      Сучонка задрала худую мордуленцию, нагло вылупилась на меня. Потом с ленивой брезгливостью тявкнула и потешно заперебирала кривыми палочками ног, степенно удаляясь из комнаты.

      – Беспутенький, наивняк… Даже Микки набрыдли твои байки про неудобно. Докуда им кланяться? Неудобно в почтовом ящике спать. Ноги высовываются и дует! А всё прочее… Придись до любого… Сколько положено труда… Ехал писать про переход и не быть в переходе? Анекдот!

      – Анекдот, если пойду! Это не прихоть моего каприза. Поверь… Ну как не понять? Все на лыжах, один я на своих рессорах… Разве я виноват, что рос под Батумом? Разве виноват, что видел лыжи лишь в кино? Березовый, никудышный я лыжник… И для смеха лыж даже в руках не держал! Эсколь народищу! Тяни один я всех назад?.. О-очень здорово! И потом, пеше не сунешься. Совесть не пустит… Надо бежать! С моей аварийной коленкой?! А мне уже и не двадцать… Давненько выщелкнулся из молодых. Большие уже мои года. Два кидай по двадцать! Да с гачком!.. И за раз сорок пять кэмэ по льду! Да куда-а мне лезть?!

      – Не пойму… Или ты умом граблен? Ты подумал, как сядешь писать?

      – Завтра