Еще один некромант 2. Война за земли. Дмитрий Леонидович

предоставить пищу, жилье. одежду. Потому не для всех рабов свобода – благо.

      – Да. Холодно и одиноко иногда быть свободным, – задумчиво произнесла Плания, вспоминая свой опыт.

      Ланейла продолжила:

      – Еще в богатых семьях часто рабов держат на местах доверенных слуг. Няни, умелые кухарки, экономки. Те, кто всю жизнь в этой семье проводит. Некоторые аристократы доверенных рабов делают торговцами. Те торгуют товарами хозяина, сами небольшой процент с дела имеют. Живут богато, хотя и рабы.

      Моя баронесса задумалась.

      – Ну, вроде всё рассказала. Еще есть рабы на каменоломнях и пурпурных фермах. Это вы и сами знаете. Обычно туда попадают преступники, пленные, непослушные, те рабы, которые ценности не имеют.

      – Может, мне отменить рабство на моих землях? – задумался я.

      – А кто будет кормить крестьян в голодные годы? За какие деньги они весной после засухи зерно для посева купят?

      – Можно из своих запасов им посевное зерно выдавать. В Низотезии так бароны делают.

      Лани махнула рукой:

      – Если крестьянам даром зерно выдавать в голодные годы, у нас в баронстве каждый год станет голодным.

      Я вздохнул. Вроде бы рабство – плохо. Но оно вросло в местную экономику и общество, и одним решением его не отменить.

      Вот, например, запрещу я использовать рабов на пурпурных фермах. Придется туда нанимать вольнонаемных. Деньги им платить. От того, что рабства не будет, работники болеть не перестанут. Выходит, проблема не в рабстве, а в условиях труда, в технологии. Это одна сторона вопроса.

      Вольным на такой работе платить придется много, еще и ведьму нанимать, чтобы лечила людей. Пурпурный порошок с этих ферм станет дорог, дороже, чем у конкурентов. Прибыль исчезнет. Проще тогда фермы вовсе закрыть. Получится – я лишаюсь дохода, но в целом ничего не поменяется, мою долю рынка займут конкуренты из других баронств. Это вторая сторона вопроса.

      Даже если вдруг все владельцы улиточных ферм станут гуманными и начнут нанимать вольнонаемных, пурпур станет дороже. Одежда из ярких тканей станет дороже. Она и так не дешева – крашеные пурпурными красителями шелк или шерсть стоят серебром по своему весу. Красивое летнее верхнее платье, достойное дворянки, обходится в половину золотого, не меньше, а зимнее, теплое – еще дороже. Моя баронесса хочет ходить в красивых платьях. Я хочу, чтобы ее красивые платья стоили дешевле. Получается – это я виновен, что рабы умирают от болезней на пурпурных фермах.

      – Нет, мы пойдем другим путем, – подвел я итог своим размышлениям. – Мы не будет ломать то, что работает.

      * * *

      Лаверт проехался по фермам. Заодно нашел небольшую каменоломню на берегу, там тоже были рабы. Всего он выкупил два десятка пленных горцев, которые с радостью влились в мою походную дружину. Еще Лаверт купил три десятка молодых рабынь.

      Эрефа потратила много усилий, но всех новичков вылечила от кашля, болезней почек и суставов, которыми те заболели от постоянной работы на холоде.

      Наша