Дом пятидесяти двух карт. Алексей Щуров

вот, оставив дома малышку, Жанетт прихватила пару ножей и, опираясь на суковатую тяжелую палку, шла по тропе через болото. Ей было все равно – идти одной или с односельчанами. У нее была своя тропа – самая короткая, о которой она не рассказывала никому: если сам де Конгар указал ее, то могут посчитать ведьмой.

      Ну вот, час пешего ходу – и болото позади. Перед мамашей Жанетт лежала все такая же бесплодная земля, как и в Сен-Оноре. Война не пощадила даже почву: пропитанная кровью она не хотела плодоносить. Зато здесь недавно прошла обильная жатва смерти. Грех было не воспользоваться ее плодами.

      Еще пара часов и Жанетт-Громобой плетется назад, согнувшись под тяжестью мешка, который она держала в левой руке. Правой она тащила завернутое в тряпье железо – оружие и доспехи, которые удалось стащить с мертвецов. Палку Жанетт выбросила на поле. Тропу крестьянка знала, как свои пять пальцев, и лишнее бремя было ни к чему. А тем временем начал змеиться туман.

      На середине пути Жанетт остановилась передохнуть. Она села на землю и зачерпнула воды. Жажда замучила. Мокрые редкие волосы выбились из-под чепца, сейчас можно стащить с головы и его – никто не видит. Но вдруг Жанетт охватил страх: вдалеке послышалось ржание, и мимо нее промчалась темная фигура всадника. Звук доносился издалека, но конь пронесся рядом, едва не столкнув добычу в трясину. Жанетт перекрестилась и, схватив поклажу, поплелась в Сен-Оноре, пока туман не заволок болото и де Конгар не восстал в очередных поисках жертвы.

      Удивительно, насколько точно сбываются предчувствия.

      Крестьяне вернулись с того же поля, где побывала Жанетт, поживились они славно. А через пару дней почти у всех появились рвота и тошнота, боль и ломота, головные боли и гниющие опухоли под мышками… истинно тот день стал черным для Сен-Оноре: пришла страшная званная гостья – чума. Ее пригласили сами крестьяне, не брезговавшие ничем, а теперь им пришлось кормить смерть своими жизнями.

      Жанетт лежала на земляном полу, прижав к себе младенца. Он уже не орал во всю мочь, да и сама мать уже ничего не чувствовала, готовясь низвергнуться в геенну огненную.

      Запах дыма вернул ей последнюю искру жизни: лачуга пылала. Жанетт поползла к выходу, забыв обо всем на свете, она уже не помнила себя от пламени и боли, сжирающих тело изнутри – до души ей дела не было. Брошенный мертвый комок плоти накрыла пылающая балка… Это все, что помнила Жанетт…

***

      – Вы не боитесь, что простолюдинка заразит всех в замке, госпожа? Она хуже болотных демонов, чума – достойная кара за мародерство.

      – Мародерство? Питать себя за счет других – не грех, – рассмеялась в ответ госпожа, но ее мелодичный голос прозвучал, словно звон металла. – Внутри болотного кольца ничего не осталось? Болезнь дальше не пойдет? Да, проведите меня к этой простолюдинке из Сите Нуар. Я хочу взглянуть на нее.

      – Она в сарае у вас за спиной.

      Раздался