Дом пятидесяти двух карт. Алексей Щуров

шрамами, не сходила злорадная ухмылка. Впрочем, она застыла на лице в момент падения. Олаф постоял с минуту, посмотрел оставшимся глазом на то, что осталось от примы, и ушел.

      Взятка из колоды

      Малефисент лениво выпустила изо рта серую струйку, медленно растворившуюся в воздухе. Сигареты с серным дымом никак не вредили ни легким, ни цвету лица – смертельно-бледному от природы. Этот запах добавлял ее внешности поистине адское очарование, но что все это стоило сейчас, когда она готова войти в кабинет психолога.

      Диванчики, аквариум, картины на стенах и прочая дребедень не интересовали Малефисент. Она элегантно села на ближайший диван и, откинувшись на спинку, произнесла:

      – Мне тебя долго ждать, Лауфейсон?

      Груда бумаг в полутемной части кабинета зашевелилась и разлетелась по приемной. Лауфейсон подошел к Малефисент. Вид у него был неважный – небрит, бледен, лоб прорезала складка. От него несло перегаром.

      – Празднуешь победу? – медоточиво спросила Малефисент. – Ну-ну, правая рука не знает, что делает левая, а господин В доволен и недоволен одновременно. Видел бы ты его.

      Она ядовито улыбнулась, выпустив изо рта очередное кольцо серного дыма в лицо психолога.

      – Я пришла к тебе против своей воли, – продолжила мегера. – Но мне велено тебе сказать, что я могу взять еще две карты из колоды. У тебя же взяток на эту партию не будет. Карты и козыри – на мое усмотрение.

      Лауфейсон молча кивал в такт каждому ее слову.

      Наконец, он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом и махнул рукой.

      – Выигрыш все равно мой. Я начал, я и закончу. Дашь время в эфире твоего шоу?

      – Причем здесь это? – Малефисент небрежно смахнула пепел с сигареты. – Мои программы обслуживают только потребности Корпорации, а тебя в ней уже нет.

      – Тогда какого тролля этому В приспичило играть мной? —

      поинтересовался Лауфейсон, бухнувшись на диван и положив руку на плечо мегеры. – Тебя кто-нибудь из этих карт видел? Я имею в виду тебя настоящую? Могу показать.

      Малефисент брезгливо поморщилась и резко встала, намереваясь уходить.

      – Я могла ничего тебе и не сообщать, Икол, или как там тебя, но такова Его воля.

      Оставляя за собой запах серы, она покинула кабинет, а Лауфейсон развалился на диване, храпя от передозировки конька.

      Треф – козырь и не козырь.

      За много столетий до этой игры в карты

      Колыбель была старой. Она скрипела при каждом движении и грозила развалиться, накрыв тяжелыми деревяшками младенца. Обстановка – убогая: на земляном полу – полусгнившее сено, стены темны от копоти, печь все время дымила (дыра в тростниковой крыше не помогала и не давала достаточно света). В углу стоял сундук – единственная мебель в этой лачуге. Туда клали и одежду, и посуду и некоторые инструменты. В углу громоздилась копна сена, тоже старого, но еще