Ведьмы. Екатерина Шитова

маменька, ты же мне обещала… – тихо прошептала она, обращаясь к старухе.

      Старуха метнула в сторону дочери гневный взгляд, и Паулина замолчала, опустила глаза в пол.

      "Видимо, она очень сильно боится матери," – подумал я.

      Бывают такие деспотичные родители, которые пытаются до самой смерти держать детей в подчинении. Внешне они могут выглядеть гораздо привлекательнее, чем эта мерзкая старуха, но внутри мало чем от нее отличаются…

      Старуха между тем снова положила мне на плечо свою ладонь, и от ее прикосновения по моему телу пробежала волна холода:

      – Принесешь мне Ведьмин Цвет, тогда и заберешь Паулинку. А если не принесешь, то можешь забыть о ней навсегда.

      Голова моя готова была взорваться от переизбытка эмоций. Мне показалось, что, переступив порог этого мрачного особняка, я в одну секунду из своей привычной, спокойной и размеренной жизни попал в какую-то жуткую сказку.

      – Что еще за Ведьмин цвет? – в сердцах спросил я.

      Старуха медленно развернулась и метнула в мою сторону гневный взгляд. Паулина с мольбой посмотрела на меня, словно просила не спорить, и я замолчал, сжав от злости кулаки.

      – Цветок, горящий огнем. Не притворяйся, что не знаешь о нем, – неохотно проворчала старуха.

      – Горящий цветок? – еще более удивленно воскликнул я.

      Теперь я был уверен, что мать Паулины сумасшедшая, больная женщина. О каком цветке она говорит? Я схватился обеими руками за голову и повернулся к Паулине.

      – Что все это значит? – с мольбой в голосе обратился я к девушке, но она смотрела на меня грустным взглядом и молчала.

      – Даю тебе ровно неделю, – рявкнула старуха и, шелестя подолом длинного черного платья, пошла прочь, уводя за собой Паулину.

      В голову мне вдруг пришла смелая мысль. Нужно просто схватить любимую и бежать вместе с ней прочь из этого сумасшедшего дома. По ее глазам я видел, что она живет здесь подневольно, что жизнь ее рядом с сумасшедшей матерью и не менее сумасшедшими сестрами похожа на ад. Я освобожу ее, избавлю от этого рабства.

      Я подбежал к Паулине, высвободил ее руку из крепкой ладони старухи и, не давая ей опомниться, потянул за собой к двери.

      – Что ты делаешь? – закричала испуганная девушка.

      – Доверься мне, я хочу тебя спасти, – ответил я.

      Подойдя к входной двери, я распахнул ее, но внезапно стены старого особняка затряслись, задрожали, пол стал ходить ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка, падая нам на головы россыпью камней. Я ухватился за дверной косяк, пытаясь удержать равновесие и не упасть.

      Обернувшись, я увидел, что старуха с красным от ярости лицом, воспарила вверх. Зрелище было нереальным, фантастическим и страшным – как будто тело ее подвесили веревками к самому потолку. Черные одежды развевались в разные стороны – так, что казалось она заполняла собой все пространство гостиной. От резкого порыва ветра свечи вокруг погасли, и дом погрузился в темноту.

      Старуха завыла, и этот протяжный звук был таким оглушающим, что я зажал