Печать безмолвия. Валя Саар

иначе. Потому я нарекла долговязого повелителем собак, провожая его восхищенным взглядом, пока он не скрылся за поворотом.

      Глава 5. Он

      Рабочая неделя подходила к концу. Я каждый раз ждал этого момента с нетерпением. Нет, не потому, что я ненавидел работу в магазине, это неправда, в ней определенно была масса плюсов. Просто я радовался предстоящей встрече со старичком Zimmermann. Там я по-настоящему просыпался и имел все шансы разбудить ненароком кого-то еще, коснувшись струн души. Играть для себя – то же самое, что писать в стол, с одной стороны, это давало возможность самовыражению, но с другой – какой в этом смысл? Быть услышанным, полезным миру – вот чего мне хотелось больше всего.

      Я поставил магазин на сигнализацию и не спеша отправился в бар. До выступления в запасе было два часа, в самый раз, чтобы прогуляться по выверенному годами маршруту, спуститься в родной сердцу подвал и перекусить за барной стойкой.

      Поравнявшись с витриной книжного, я задержался на мгновенье, помахав Марли. Она обслуживала за кассой покупателей и, похоже, не заметила меня. Сейчас в ее жизни не было места для старого друга, и я не навязывал ей свое общество, с пониманием принимая расставленные ею приоритеты.

      C’est la vie2.

      Я хотел было пойти прочь, как мое внимание привлекла стойка для бестселлеров. Манящий графический портрет девушки с перечеркнутым ртом украшал обложку. Название романа и имя автора я раньше не слышал, но игривый взгляд и платье с бахромой писательницы на фото с обратной стороны книги были мне знакомы.

      Неужели это она – та девушка из бара, что вдохновила меня на лучшую композицию? И как созвучно название ее книги с настроением трека, что выскользнул у меня из-под пальцев. «Печать безмолвия»… Думаю, виновница моего творческого полета не будет против, если я его позаимствую.

      Я кивнул собственному отражению, одобрив решение, и отправился дальше. За рабочую неделю я не продвинулся ни на дюйм в направлении мечты. Втайне надеялся снова услышать всплеск маленьких крыльев из-за столика для одиночек и оторваться от земли вместе с ними.

      Но увы. Место обворожительной писательницы оккупировал старик, уныло таращившийся в стакан на протяжении всего вечера. Публика пребывала в своих мирах, не пересекая границу моей импровизации. Я будто снова писал в стол. Отыграв положенное время, я захлопнул крышку фортепиано и разочарованный поплелся домой. Вкусив однажды радость обратной связи, я был не согласен на меньшее.

      Недели, взявшись за руки, пролетали одна за другой, кружа меня в бесконечном хороводе незнакомых лиц.

      Миссис Брейкер загремела в больницу. В выходной я заглядывал навестить ее, но меня не пропустили в палату.

      – Посещение разрешено только для родственников, информация о состоянии пациентов конфиденциальна, – безучастно сообщила медсестра в приемном покое.

      Я хотел было возразить. Правила больницы обрекали мою приятельницу на тягучие дни, проведенные в болезни и одиночестве. Супруг миссис Брейкер дожидался

2

Такова жизнь.