Растяпа. Лялька. Анатолий Агарков

облажался! Такую деталь упустил. И еще цветы кандидату в тещи.

      Мысли путаются. Подсознание печально качает головой: «Что с тебя взять, плебей несчастный!». Сватовство явно не задалось. Мне хочется выйти вон. Кажется, и тесть не прочь был помочь – в смысле, вышвырнуть за порог. Но в руках у меня убийственный козырь – желание и сердце любимой дочери. Оля держится, она хмурится, но не плачет – на лице гамма чувств. И все же ощущаю ее молчаливую поддержку.

      Долгие бессмысленные уговоры, упреки…. Родители – понять можно.

      Наваливается смертельная усталость, и я хочу одного – поскорее уйти. Бросив косточке в борще прощальный взгляд, встаю:

      – Простите, нам пора. Приглашение на свадьбу мы вам пришлем. Оля, поехали.

      Родители смотрят на ее сборы с нескрываемым ужасом. Ирина Ивановна судорожно вздыхает.

      – Лялька, ты хочешь сделать нам больно?

      – Нет, мама, но я люблю Анатолия.

      Я хмуро смотрю от порога и замечаю в глазах Киприяныча едва сдерживаемую ярость.

      – Ты решила во всем нам перечить?

      Не дождавшись ответа дочери, уходит в одну из комнат своей квартиры. Преодолевая искушение его утешить, Оля берет меня под руку.

      – Мамуль, мы поехали.

      Ирина Ивановна отчаянно пытается не разреветься. Щелкает замок открываемой двери – Олина мама всхлипывает, и дамбу прорывает. Слезы катятся по щекам, она лихорадочно пытается вытереть их рукавом. Машет на нас рукой и удаляется вслед за мужем. Разное воспитание, разные культуры. Разные поколения. Дай им Бог!

      Дорогой в Челябинск Оля грустила. Потом попросила:

      – Почитай мне стихи.

      – Слушай; из последнего мною написанного.

      Правильнее-то прочитанного из забытого Понькой в тумбочке сборника Пушкина.

      – Взращенный в дикой простоте,

      Любви не ведая страданий,

      Я нравлюсь юной красоте

      Бесстыдным бешенством желаний.

      С невольным пламенем ланит

      Украдкой нимфа молодая,

      Сама себя не понимая,

      На фавна иногда глядит….

      Совершеннолетие моей избранницы отметили в ресторане «Кавказская кухня» – мы, мои друзья и ее однокашники. Конечно, Оля в ударе, и улыбка украшает ее изумительно очерченные губы. Мы танцуем медленный танец – руки ее на моей шее, мои на ее талии.

      – Ты счастлив? Скажи, что чувствуешь.

      – Если честно – тревогу. Привык все держать под контролем, а рядом с тобой даже себя теряю. Но политэкономия капитализма нас учит: «Если не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».

      – Такое твое признание в любви? – она гладит меня по волосам и тяжко вздыхает. – Трудно понять, о чем ты думаешь. Всегда такой замкнутый, как островное государство. И я пугаюсь, потому что не знаю, какое настроение у тебя будет в следующую минуту. Это сбивает меня с толку, и хочется поставить фильтр между мозгами и языком.

      Ресторан мне нравится. Деревянные стулья, льняные скатерти, и стены приятного глазу цвета. Из аппарата со светомузыкой «АББА» мягко воркует о недуге