Сказки тамбовской глубинки. Вторая книга. Наставник. Татьяна Анатольевна Нурова

давай за мной, не тормози,– поторопил учитель.

      Он спустился вниз и включил свет, только Тим ступил на лестницу, дверь за ним тяжело встала на место. Впереди было просторное помещение с несколькими металлическими столами, огромным холодильником. На столах стояли штативы, колбы, перегонная установка и еще много чего Тиму непонятного. На натянутых веревках висели пучки трав, связки грибов, распятые летучие мыши, шкурка зайца на рогатине.

      – Ого, не удержался Тим от восторга, настоящее гнездо алхимика.

      – А то, нравиться,– засмеялся Иван Ваныч, здесь мы с тобой будем учиться варить настойки, зелья и мази.

      Он полез в холодильник и достал оттуда аптечный пузырек, наполненный какой – то коричневой жидкостью, даже на вид весьма неприятной.

      – На вкус тоже жуткая дрянь,– заметил Иван Ванович, и глянув на испуганного Тима, добавил,– я не читаю твои мысли у тебя все на лице написано.

      В подвале было значительно, прохладней, чем в комнатах наверху, и Тим поежился от холода. Тяжелая дверь вела еще в одно помещение, учитель тяжело толкнул дверь и поманил за собой Тима. Огромное пустое помещение без окон, с деревянным, крашенным темной краской полом, учитель сунул Тиму в руки пузырек, достав, откуда то старенькое одеяло, кинул его на пол.

      – Слушай меня внимательно, это зелье изменить твои глаза и сделает их одинаковыми, скроет твою колдовскую сущность, принимать первые три года тебе его придется каждые полгода, дальше реже, так что привыкай. – Если сблюешь, придется пить еще раз, постарайся все удержать в себе, будет плохо около пары часов, здесь прохладно придешь в себя быстро. – Не тяни, пей залпом, – и учитель внимательно проследил как Тим сморщившись, проглотил невероятно вонючую, гадкую жидкость. – Туалет и душ тут рядом, если что.

      Тима затошнило, но вроде все смог удержать, но ему было невероятно плохо, он скрючился, и повалился на брошенное, на пол одеяло. Перед глазами у него сначала все поплыло, а позже стало больно, как будто в глаза песком сыпанули, но Тим даже шевельнуться не мог от слабости.

      – Оклемывайся,– услышал он голос учителя,– зайду, как тебе станет легче,– и через минуту тяжелый скрежет закрывающейся двери.