Все рассказы. Михаил Веллер

перевал не вытяну.

      – Семь.

      – И обратно пустым.

      – Червонец.

      Разъезженная «Волга», верно, еле тянула подъем. Сосны на сопках уходили теряющими цвет волнами – от табачно-зеленого к сизому вдали. Сойки кричали. Желтая морошка крапила мхи.

      С перевала открылся серый в блестках залив. Песчаные островки лучились соснами.

      Шофер опустил козырек от солнца.

      – Красиво, – сказал Виктор.

      Шофер жевал папиросу.

      Остановились в деревне у мостика. Соломинки неслись в ручье. Коза косила ясным глазом. Велосипед косо катил под стриженым мальчишкой.

      Виктор остановил его за руль.

      – Прасол, где живет Анна Емельяновна?

      – Вон, в третьем доме, – насупясь, мальчишка дергал велосипед.

      – Проводи-ка.

      – Она, наверно, на ферме.

      – Посмотрим.

      – Меня мамка послала, дяденька, – угрюмо сказал мальчишка.

      Виктор наградил его полтинником.

      В калитку мальчишка треснул ногой.

      – Тетя Аня-а! Тетя Аня! Спрашивают вас тут…

      Женщина вышла, вытирая руки в передник.

      – Здравствуйте, Анна Емельяновна.

      – Здравствуйте…

      – Меня зовут Гурча, Виктор Сергеевич.

      – Вы проходите, проходите, – заторопилась она.

      В комнате («Простите, прибиралась я…») сели…

      Юнолицый Гена с заглаженным чубом был ответственно-суров на фотографии над кроватью с тремя подушками горкой.

      Виктор Сергеевич выставил на скатерть бутылку вина.

      Напряженно читая его взгляд, она стала механическими движениями собирать на стол.

      – Много лет все думал приехать к вам…

      – А… – она сглотнула. – Устали, поди, с дороги…

      – Вы сядьте.

      Она подчинилась в отчаянии.

      Он налил стопки, посмотрел ей в глаза, на фотографию, вздохнул и кивнул коротко…

      – Гена, – сказала женщина и упала головой на стол.

      Она прихлебывала воду и аккуратно промокнула тряпочкой мокрое пятно на скатерти. Виктор Сергеевич загасил папиросу, встал со стопкой:

      – Светлая его память…

      Спокойная слеза затихла на ее подбородке и упала.

      Он помолчал, кашлянул для разговора.

      – Вы расскажите, – произнесла Анна Емельяновна, тоскуя и томясь.

      Он заговорил с паузами, затягиваясь глубоко, приопуская веки.

      – …и когда зашел на катер второй раз пикировщик, – дошел он, – раненые, лежим рядом… И дали мы с ним тогда слово друг другу, – крепко выделил, – матросское фронтовое слово дали: живой кто останется – не забудет другого и волю его последнюю исполнит.

      Рассказ его был краток.

      Женщина слушала с обескровленным неподвижным лицом.

      – Вы ешьте, – сказала она и вышла.

      Он выпил и закусил.

      Кот приблизился, потерся в ноги. Он поднял его за шкирку.

      – Вот так, – сказал он коту и подул на него.

      Женщина вернулась с сухими глазами.

      – Не верю я вам, –