Maximus Rex: Белый отряд. Алекс Делакруз

и сословия отдельно.

      – Военное положение же.

      – Это военное положение для кого надо военное положение. Да, и еще…

      – Что еще?

      – Очень не хочу тебя расстраивать, но где они будут жить, спать и что будут кушать – тоже теперь твоя забота.

      – Как это?

      – Это теперь твоя вольная рота. В словосочетании «твоя вольная рота» обрати пристальное внимание на слова «твоя» и «вольная». Все, были наши – стали ваши. Хоть казни их сейчас половину, а половину заставь голыми танго с гусями танцевать, никого волновать их судьба не будет. Только не забудь, что количество нарезанных задач у тебя не изменится. Добро пожаловать в сословное общество, друг.

      – Мне нужно поговорить с Эстери.

      – Поговори, но не думаю, что она тебе скажет что-то другое. Город не будет одевать и квартировать твое отребье на свои.

      – Это отребье теперь зовется Белый отряд.

      – Ладно, сэр Найджел, пошел я отсюда – смотрю, ты уже освоился. Да, имей в виду, что у них у всех либо от десяти лет каторги, либо смертная казнь по приговору. Если ты кого из них обратно в лоно судебной системы отправишь, там ему амбец и настанет, так что они тебя уже любят и ценят, и расстраивать не хотят. Так что командуй ими полностью, ни в чем себе не отказывай. В общем, три дня тебе на подготовку, после начинай патрулирование и зачистку Мертвого города. За картами и кодами связи ко мне зайди накануне вечером в гарнизон.

      – За кодами связи?

      – Не обращай внимания, я так, по старой памяти. Если меня не будет, приказы и верительные грамоты секретарю оставлю.

      Рустем развернулся и ушел, оставив меня вместе с полусотней оборванцев. Пройдя вдоль строя, я внимательно рассматривал приведенных ко мне рекрутов: молодые и старые, испуганные и злые, испуганно смотрящие в землю и дерзко на меня взирающие.

      Неожиданно среди мнущейся толпы я заметил знакомые лица. Присмотрелся – надо же, грязные стражники, Пухлый и Тонкий! Те самые двое парней, что совсем недавно спасали меня, выбегая за ворота навстречу гону Дикой охоты. А сейчас, получается, дезертиры? Надо же, как оно выходит.

      Оба стражника на меня смотрели с ожиданием надежды. Вполне оправданно – я ведь помню, как они стояли лицом к лицу с адскими гончими, прикрывая меня щитами. Так что дезертирство их может и было, но преобладания трусости в этом поступке от них двоих, уверен, точно не было. Едва заметно кивнув обоим, я прошел дальше и неожиданно заметил в толпе одно явно неместное здесь лицо.

      – Where are you from? – обратился я к высокому и тощему как жердь чернокожему парню в серой арестантской робе.

      – Могилев, – неожиданно на чистом русском ответил он. – Сюда из Питера.

      – Как зовут?

      – Айвен.

      – Айвен… Иван, что ли?

      – По паспорту.

      – Айвен, значит. А Иван по паспорту не нравится?

      – Если бы у тебя была кожа черного цвета и ты всем представлялся Иваном, ты бы тогда меня, наверное, понял.

      – Русский?

      – Если брать