Большая алия. Сборник рассказов о репатриации в Израиль. Влад Ривлин

теперь в супере на кассе сидит.

      Врачи ее успокоили: с вашим заболеванием можно хоть до ста двадцати лет жить и работать тоже.

      Вот так и живем теперь… -немного успокоился Невеселый.

      – Неужели ничего нельзя сделать- ведь медицина здесь всесильна, – изобразил на своем лице сожаление Веселый.

      – Врачи рекомендуют ходить в бассейн, побольше плавать, – презрительно усмехнулся Невеселый.

      – А что ж вы так, у тебя же жена вроде юридическую Академию в Союзе заканчивала.

      – Да и у меня не семь классов образование, -усмехнулся Невеселый.-Говорят, дипломы у нас не те. Да нам самим первое время было не до того, чтобы переучиваться и экзамены сдавать. Детей поднимать нужно было.

      Если бы не они, не знаю, где бы мы сейчас были.

      – Они у тебя в армии?

      – Закончили они у меня с армией, -зло сказал Невеселый, – поначалу днем служили, а вечером с базы отпрашивались, чтобы в ресторане работать.

      Начальство сначала отпускало их, а потом на принцип пошло: армия, мол, государство, превыше всего.

      Ну а дети у меня тоже не робкого десятка. Невеселый гордо расправил плечи:– Ты, что-ли за меня и моих родителей долги платить будешь?! -наехал сын на своего командира.

      Пока они с братом в армии служили, нас тут адвокаты и судебные приставы со всех сторон обложили…

      Святая Земля, говоришь? Дети наши под камнями арабов ходят, а нам свет за неуплату в доме отключают. Вот тебе и вся святость.

      Бросили они армию, сейчас работают оба…

      Веселый уже и сам не знал, как бы закончить этот неприятный для него разговор и мысленно искал повод.

      Но Невеселый выговорившись и сам закончил свой монолог довольно грубо: -А за тебя я рад, – сказал он оглядев Веселого с ног до головы.-Извини, некогда мне.

      Веселый протянул ему было руку, но Невеселый, то ли не заметив, то ли сделав вид, что не замечает протянутой ему руки, пошел дальше по коридору, тяжело опираясь на костыли.

      Любопытные, собравшиеся на крики в коридоре, проводив Невеселого недоверчивыми взглядами, стали расходиться.

      Враги

      С тех пор, как Илья получил от Светы последнее письмо, прошло уже дней десять, а он всё держал его то в кармане рубашки, то в сумке, то в руках, но так до сих пор и не ответил.

      Вот и сейчас он ехал в автобусе на работу и всю дорогу держал в руках её письмо, но не читал, а пребывал в оцепенении, глубоко погружённый в свои мысли.

      Сказать в письме хотелось о многом. Можно, конечно, написать о жаре, о тяжёлой работе, об одиночестве, о депрессии… Или наоборот, бодро написать о том, что всё хорошо, что нужно только потерпеть и всё образуется. Но и то, и другое будет ложью, скрывающей главное: всё оказалось совсем не так, как он думал перед отъездом, и вернуться за ней он не может – не потому, что разлюбил, а просто потому, что его никогда отсюда не выпустят. Раньше людей держали в неволе посредством решёток, охраны, колючей проволоки,