Целься в звёзды. Книга 2. Ольга Каменская

закрыть глаза, именно в это мгновение они вылетят из своего заточения и будут порхать под стеклянным потолком.

      – Тимофей!

      – Да, господин, – из-за шторки, прикрывающей кухню, показался сгорбленный мужчина с поседевшей бородой и в серой рубахе.

      – Сентябрь, а так холодно. Надо бы разжечь камин в зале.

      – Последнее время Михаил Александрович давал распоряжения протапливать лишь его комнату, эту не велел разжигать.

      – А я говорю: разожги!

      – Зал уже давно не отапливали, надо будет дров принести.

      – Экономил дядька на старости лет, значит. Что, дела паршиво у него шли? – Герман прошел в дальнюю комнату, где жила прислуга. – А Сонька наша где?

      Он помнил, как много лет назад видел ее круглое, практически детское личико. Вспомнил и молочный запах ее тела, и соломенный цвет волос под косынкой. Герман тогда приезжал на пару дней перед отъездом в Париж попрощаться с дядькой. Михаил Александрович был для него единственным родным человеком. Мать померла из-за тяжелой второй беременности, а отец не вернулся с русско-турецкой войны. Пришлось дядьке взять племянника к себе, они тогда с женой Еленой Петровной уже долго жили в браке, а детей так и не народили. Так озорной темноглазый мальчишка и остался в их имении. С Еленой Петровной воспитанник не поладил с самого начала. Оставшись как-то в доме один, он вымазал в золе ее любимые наряды. Елена Петровна тогда вернулась уставшая с очередного утомительного раута и первым делом направилась в свою комнату переодеться. Но в спальне ее ждал сюрприз. В порыве злости она заперла племянника на весь день одного в комнате в виде наказания. А после при любом случае попрекала его недостойным поведением. Стоит ли говорить, что Герман не простил ей такого обращения и, когда узнал о ее кончине из-за брюшного тифа, совсем не расстроился. Михаил Александрович после смерти жены переключил свое внимание на воспитание племянника: нанял ему французского гувернера, тот днем и ночью учил Германа музыке, пению, танцам, иностранным языкам и этикету. Герман вырос красивым и, как это часто бывает в богатых семьях, избалованным юношей. Из всех наук он признавал лишь литературу и по ночам зачитывался романами Дидро, Бомарше и Монтескье. Позже начал писать свои стихи, а еще грезить поездкой на родину своих кумиров.