Сюрприз для Биг босса. Валентина Кострова

более Вера имеет привычку после еды срыгивать. А еще может сделать пахучую неожиданность, – по мере того, как округляются глаза Коршунова, я смачно описываю, как выглядят и пахнут детские сюрпризы.

      – Достаточно! – глухо произносит Богдан Аркадьевич. Снимает очку, прикрывает глаза и сжимает переносицу. На секундочку мне становится его жалко. И пока он приходит в себя, я читаю дальше.

      График работы для рабов. Выходных почти нет, только если очень заранее предупредить работодателя. Постоянно находиться возле ребенка, делать отчет в конце рабочего дня.

      – Серьёзно? – не выдерживаю, захлопываю папку. – Смотря на вас, не подумаешь, что идиот, но читая эти абсурдные пункты, закрадывается подозрение, что у вас не все в порядке с головой.

      – За ту зарплату, что я вам буду платить, имею право быть самодуром, – ровным голосом замечает Коршунов.

      Я поджимаю губы, показательно листаю листы, вчитываюсь в сумму. Еще раз вчитываюсь и присвистываю, забывая о приличиях. Такая сумма мне только во сне снилась.

      – Да за такие деньги можно не только волосы собрать в хвост, но и накрахмаленную блузку надеть, – я сладко улыбаюсь.

      – Вы же понимаете, что при подписании договора не имеете права говорить вслух, что взбредет в голову. И вам придется соблюдать правила моего дома.

      – Не ковыряться в зубах при важных гостях? – дерзко спрашиваю усмехаясь.

      – Как минимум.

      – А как максимум?

      – Не влюбляться. В меня.

      Лишь бы не рассмеяться. Но смех рвется из меня, как бы я не пыталась его сдержать. В конце концов, не выдерживаю и начинаю хохотать. Мне требуется минута, чтобы от души повеселиться над условием. Посмеиваясь, склоняю голову и иронично смотрю на серьезное лицо Коршунова.

      – Вы серьезно?

      – Вполне.

      – Даже если вы будете единственным мужчиной на земле, влюбиться в вас мне не грозит, – откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди. – Я не люблю дотошных педантов и скучных мужчин, которые только и знают, как жить по правилам.

      – Надежда…

      – Викторовна, – очаровательно улыбаюсь. – Мы же должны соблюдать субординацию.

      – Так вот, Надежда Викторовна, – Коршунов смотрит сурово, как начальник на подчиненного, который уже где-то накосячил. – Если вы принимаете условия и согласны с заработной платой, можете подписать договор, – мне протягивают ручку.

      Я прищуриваюсь.

      – А я могу получать плату и оставаться тут в качестве любимой тетушки? – ручку забираю, отодвигаю стакан для ручек, с ним же двигаю перекидной календарь. Богдан Аркадьевич морщится, недовольно поджимает губы.

      – Нет.

      – Почему? Мне ваша честь и фамилия ни к чему, влюбляться без оглядки точно не буду, – усмехаюсь. – Вы не в моем вкусе. Наверное, уже поняли.

      – Вы подписываете? – давит взглядом и тоном.

      Я на секунду задерживаю взгляд на его лице. Высокие скулы, гладко выбритые щеки, глаза насыщенного оттенка голубого цвета. Ресницы бомба, на зависть девушкам. Его даже не портят эти