Сердце рода. Павел Вяч

вокруг нас серо-стальная сфера…

      Слишком медленно.

      Глава 6

      Кроваво-красное море яростно боролось с ярко-жёлтым песком.

      Оно то накатывало, то отступало, перемешиваясь в нечто серое, и в какой-то момент я обнаружил себя стоящим на бескрайней стеклянной равнине.

      Где-то в вышине пылал алый то ли рассвет, то ли закат, а ноги чувствовали идущее от земли тепло.

      Казалось, что песок и огонь нашли компромисс в виде стеклянной прокладки, вот только периодически сверху падали огромные капли бурого огня, а равнина то и дело покрывалась сетью трещин.

      Одна из таких трещин пробежала в опасной близости от меня, и я еле успел подхватить статую Толстого.

      Иван стоял на одном колене, вытянув руки вперёд, а на его стеклянном лице было запечатлено неимоверное напряжение.

      Умом я понимал, что всё это – скорей всего, плод моего воспалённого воображения, и что с Толстым ничего не случится, даже если он провалится в трещину.

      Но внутреннее чутьё настойчиво шептало – ни в коем случае не допустить разрушения статуи!

      Не знаю, сколько времени я находился со статуей Толстого – то уходил от огненных капель, то убегал от змеящихся трещин.

      В какой-то момент я поймал себя на мысли, что сам готов прыгнуть в очередную трещину и попасть в жаркие объятья песка.

      Но сдержался.

      Если за себя я был уверен – не знаю почему, но я чувствовал, что окажусь на арене с Рив, то насчёт Толстого сильно сомневался.

      Ну а бросать Ваню я точно не собирался.

      Вот только силы медленно, но верно заканчивались, а я так и не знал, что делать дальше.

      Сколько продлится сфера Толстого? Почему он превратился в стекло, а я нет? И что это за место?

      Увы, но, сколько бы я ни всматривался по сторонам, вокруг не было ни единой горы, ни единого дерева или пещеры.

      Лишь гладкая стеклянная поверхность, по которой то и дело пробегали узкие трещины, да блуждал какой-то огонёк.

      Огонёк?

      Я присмотрелся к дрожащей на севере искорке и задумчиво посмотрел наверх.

      Огненные капли, падающие с неба, или расплёскивались огнём или оставляли после себя едва заметную оплавленную лунку.

      Огонёк же… Он как будто плясал, да и вообще, был единственным признаком жизни на этой равнине.

      – Ну что, Вань? – я вопросительно посмотрел на статую Толстого. – Сходим, проверим?

      Стеклянная скульптура Толстого промолчала, и, расценив молчание, как знак согласия, направился на север.

      Считать время я бросил, когда убегал от огненных капель и трещин, поэтому ориентировался исключительно на чувство усталости.

      Когда становилось сильно тяжко, я замедлял ход и следил, чтобы не попасть в трещину или под огненные плевки.

      Когда силы снова появлялись, то делал рывок, стремясь быстрее добраться до огонька.

      О том, что будет, если огонёк окажется просто-напросто иллюминацией, я старался не думать.

      Ведь в таком случае придётся разбивать статую Толстого – других вариантов выбраться отсюда я не видел.

      Не