След Локи. Олег Самарцев

испытания, я должен буду тебя убить… И этих, пожалуй, тоже…

      Борис, на которого в упор смотрели желтые кошачьи глаза с узкой полоской черных, как бездна, зрачков от этого взгляда вздрогнул. Ситуация казалась диковатой, хотя он начал догадываться, что на его глазах разыгрывается некий древний ритуал.

      – Харррр! Началось! Сейчас загадки начнет загадывать…– провозгласил Хугин, а Гермес поспешно согласился.

      – Испытание, так испытание, – с притворной обреченностью сказал он, – Как в добрые старые времена…

      – Отгадывать будешь, или еще поболтаем? – ворчливым тоном спросил Сфинкс, хотя по всему было заметно, что все это доставляет ему огромное удовольствие.

      – Отгадывать буду, – спокойно согласился Гермес.

      Сфинкс встрепенулся, принял такой особо торжественный вид (он даже закатил глаза), что стало ясно – для него загадывание загадок служило любимым развлечением, которое разнообразило его долгую, но скучную жизнь.

      – Слушай меня, о путник…– торжественно заговорил он голосом диктора Левитана.

      – Давай без преамбул, – перебил Гермес, который уже торопился заняться делом, – Излагай суть…

      – Стоят два кола, на кольях бочка, на бочке кочка, на кочке дремучий лес… – торжественно продекламировал Сфинкс, не обращая внимания на пренебрежительный тон.

      – Человек, – быстро ответил Гермес, и пока Сфинкс хлопал глазами, поторопил, – Давай следующую…

      Сфинкс встряхнул гривой, словно вымокший пес, и торжественно начал:

      – Назови две сущности, что ходят одна за одной, но….

      – День и ночь!15 – быстро, не дожидаясь окончания загадки ответил Гермес и Сфинкс ошарашенно замолк, потер нос и, очень по-собачьи, с обидой присел на задние лапы.

      – Ты меня обманываешь! Ты просто жулик, – огорченно сказал Сфинкс и отвернулся. При этом он так сгорбился, что Борису стало его немного жаль.

      Гермес сделал невинное лицо и стремительно потащил Варвару вглубь темного коридора, похожего на предверие преисподней.

      – Только не вздумай бросаться со скалы в море, – насмешливо бросил Сфинкусу через плечо Гермес, увлекая своих спутников прочь от стража, – Учти, что пока ты еще на работе! Вот сдашь смену через пару тысячелетий, тогда и бросайся себе на здоровье…

      Вороны стремительно прянули в темноту и пропали. Борис же не удержался, чтобы последний раз не взглянуть на обманутого стража, которому искренне сочувствовал. Он обернулся и едва не упал от неожиданности. Сфинкс выпрямился во весь рост, уперев могучие лапы в плиты ступеней и пристально смотрел им в след желтым немигающим взором. Взгляд это был подозрительно торжествующим и на лице стража, древнем, как камни, читалось откровенное злорадство. Гермес настойчиво дернул Бориса за рукав, и тот поспешил ему во след, в полумрак каменной арки, но успел заметить, что Сфинкс взмахнул крыльями, словно стряхивая тысячелетнюю пыль, и в воздухе перед ним огненным вихрем нарисовалась

15

На самом деле, в древнегреческом мифе о царе Эдипе Сфинкс задавал следующие загадки:  первую – «Кто ходит на четырех ногах утром, на двух в полдень и на трех вечером, причем на четырех и трех ходит хуже, чем на двух?» – отгадка «Человек», который в младенчестве ползает на четвереньках, потом ходит на двух ногах, а в старости опирается на посох, то есть, на трех ногах, и вторую – «Назови двух сестер, одна из которых порождает другую, а та, в свою очередь, порождает первую» – отгадка «День и Ночь», поскольку в Древней Греции день и ночь олицетворялись двумя женскими божествами. Эдип, как и Гермес в нашем повествовании отгадал загадки, и Сфинкс, согласно уговору, бросился со скалы в море. Надеемся, что в этот раз делать ему это не пришлось.