Только ты. Янина Логвин

взгляд.

      – Да, Настя живет с моей матерью, ей так удобнее. Родной дом, школа, друзья, ну, вы понимаете… Пусть так и будет.

      – Хорошо хоть не сирота, отец есть.

      Да, есть. Это, видимо, понимали все, в отличие от меня. Но меня никто не спрашивал, и разговор за столом продолжился. Этот день был слишком трудным, очень долгим и тревожным за судьбу бабушки, я просто не привыкла к подобному вниманию. Открытое и с виду дружелюбное, оно было равносильно пытке, и все время ужина я жалась к углу стола, царапая вилкой пустой краешек тарелки, и куталась в кардиган. Стараясь не смотреть в сторону незнакомых подростков и сводного брата, который не спускал с меня неприязненных серых глаз.

      Все закончилось часа через два, когда Галина Юрьевна, проводив гостей, одобрив суету мужа по уборке стола, сказала:

      – Как видишь, Настя, дом у нас новый, только два месяца, как отстроили и переехали, не везде успели все устроить и сделать ремонт, так что поспишь-ка ты пока в комнате Стаса. Спальня теплая, с компьютером и ванной комнатой, думаю, там тебе будет удобнее всего.

      Я даже не успела удивиться, как сводный брат вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул.

      – Что-о?! Нет, мам! Ты ведь не серьезно?! Это же бред!

      Голос Галины Юрьевны прозвучал неожиданно строго, так, что даже я не усомнилась в ее решении.

      – Еще как серьезно.

      – Но, блин! Мам, это же моя комната! И мой комп, и ванная, и вообще… Там все мое!

      – Поговори у меня еще, собственник! Постыдился бы перед сестрой!

      – Да какая она мне сестра…

      Еще одна затрещина удалась мачехе на славу, потому что сводный брат сразу же замолчал.

      – Да уж, какая есть! Ничего! Поспишь в гостиной на диване! Ты у меня парень не хлипкий, не развалишься.

      – Все равно комната – моя!

      Они стояли друг против друга – мать и сын, а я даже не могла спрятаться за спину отца.

      – Видно, недовоспитала я тебя, Стаська. Ты мне здесь истерики закатывать брось! Я этого не терплю! Так бы и взгрела охламона, только перед Настей за тебя стыдно. В этом доме из твоего – шкура, натянутая на задницу. Ты меня знаешь – не посмотрю, что вырос, так ремнем перетяну, что мало не покажется!

      – Ну, спасибо, мама.

      – Пожалуйста! И хорошо бы тебе почаще вспоминать о сыновней благодарности. Особенно когда просишь денег на новый телефон и новые шмотки.

      – Гриша!

      Надо же, отец все-таки оказался рядом.

      – Да, Галя?

      – Ты-то хоть чего пнем встал, Матвеев? Отнеси уже ребенку сумки наверх! Сколько можно дочь мучить!

      Комната сводного брата оказалась на втором этаже. Я молча поднялась по лестнице следом за отцом и остановилась у порога чужой спальни, не решаясь войти. Впрочем, отец тоже замялся, не спеша отворять дверь.

      – Как-то погорячилась Галя насчет спальни, – сказал неуверенно, шумно вздохнув, и посмотрел на меня с грустью во взгляде. – Ну да ладно, входи, Настя. Сказано, здесь, значит, будешь обживаться здесь. С Галиной Юрьевной в этом