Белое пламя дракона. Илья Крымов

не слышал о такой.

      – Мутация генома довольно редкой разновидности, вот что это.

      – Поподробнее, пожалуйста.

      – Тут не о чем особо подробно рассказывать. Как просвещали меня наставники, я никогда не смогу занять высокое место в магической иерархии, потому что серые маги не способны добиться высшей искусности в отдельном магическом направлении. Вместо этого такие, как я, достигают порой неплохих результатов в нескольких магических направлениях сразу. Иными словами, я как подмастерье нескольких мастеров – могу научиться нескольким ремеслам, но не могу стать мастером ни в одном из них. Хотя дипломную работу я сдавал по артефакторике и получил диплом как артефактор среднего уровня.

      – Отчего же не высшего?

      – Способностей не хватает, рано или поздно упираюсь в потолок, когда другие продолжают расти.

      – Любопытно. Мутация как-то связана с цветом ваших глаз?

      Тобиус помедлил с ответом:

      – Нет. Наставники говорили, что это побочный эффект мутации организма. Такое бывает. По мелочи.

      – Хм. Так и запишем: «без определенной специализации». Продолжим. Вы когда-нибудь занимались неугодным Церкви магическим искусством? Например, некромантией или демонологией?

      – Нет, никогда не занимался. Если на то пошло, то можете отметить, что я вообще не способен к некромантии или демонологии.

      – Так и запишем: «не занимался». А к чему вы способны?

      – Ну, я довольно неплохой артефактор, овладел несколькими приемами строительной магии, имею познания в алхимии и трансмутации неживой материи, лекарских техниках и зельеварении… и всякого еще по мелочи. Правда, преподаватели всегда отмечали у меня склонность к боевой и целительской магии.

      Монах поднес перо к бумаге, но помедлил.

      – В каком возрасте вас взяли на обучение, чар Тобиус?

      – То ли в пять, то ли в шесть. Рыбак, который меня «выловил», не уточнил даты моего рождения у родителей, ему было важно лишь то, что я еще не слишком взрослый и смогу стать цивилизованным магом.

      – Вы помните свою семью?

      – Смутно.

      – Кого помните лучше всего?

      – Мать, наверное, или сестру. Не знаю, чье это было лицо.

      Волшебники не заводили семей. Никогда. Они могли иметь любовниц, могли иметь детей, но не могли исполнять родительских обязательств. Не были способны и даже не пытались этого исправить. Джассар Ансафарус сказал, что магия – важнейшее из искусств, и маги должны предаваться ей самоотверженно, блюсти ее своим первейшим интересом и самой главной ценностью в жизни. Так было сказано, и сказанное стало законом магии, опираясь на который ортодоксальная Академия Ривена забирала малолетних детей с Даром у родителей и воспитывала сама. У мага не должно быть иной семьи, кроме Академии, и иного интереса, кроме магии, он не имеет права любить что-то сильнее, чем ее.

      – Вы хотели бы встретиться с ними?

      – Нет.

      – Отчего же?

      – А зачем? В детстве многие