Небом дан. Юлия Резник

Слушай, может, ты бы Романа перевела в другую школу?

      Я складываю руки на животе. Прислоняюсь спиной к холодильнику:

      – А что это даст? Там тоже вскорости узнают, чей он родственник. И дальше что? Опять переходить в другую школу?

      – Ну, Толик. Ну, скотина! Всем жизнь испортил…

      Я сглатываю. У меня нет никаких сил снова и снова возвращаться к этому. Хватит уже того, что я одиннадцать лет жила с человеком, которого не знала. Я подвергала риску собственного ребенка, я… Нет. Нет, не нужно. Не то опять не усну.

      Ромка выбегает из комнаты. Я вымученно улыбаюсь. Подаю ему курточку, ласково веду по темным, совсем не таким, как у меня, волосам. Перевожу взгляд на затаившуюся за дверью Иришку. Та тоже совершенно не похожа на мать. Скромница и стесняшка. Помигиваю ей напоследок, сторонюсь, позволяя Люське открыть дверь. Теперь, когда страх схлынул, я в жизни не разберусь во всех этих засовах. Прощаюсь с Люськой взмахом руки. Дверь захлопывается. Мы с Ромкой торопливо поднимаемся к себе, гремя ключами, я открываю дверь. Пропускаю сына в притихшую квартиру, сгружаю мольберт и замираю, как кролик, услышав за спиной негромкое:

      – Добрый вечер.

      Глава 2

Савва

      В тусклом свете прихожки кажется, будто и не было этих лет. Все как тогда. Даже реакции те же. Смотрю на нее, и все внутри настороженно замирает. Она – вчерашняя школьница, а я уже тогда матерый траченый жизнью дядька.

      – З-здравствуйте. Я к Анатолию, а вы…

      – Савва. Типа брат его. Вот.

      Ага. Брат. А еще бог красноречия.

      Девочка моргает. Вся такая маленькая, ладненькая. В длинной юбке в пол и наброшенном на голову платке. Разрез рта узкий, а губы, наоборот, пухлые, как у куклы, и яркие без всякой косметики. Взволнованно проходится по ним языком. А глаза почему-то отводит. Не пойму… В них что, страх? «А-а-а! – протягиваю про себя. – Видно, девочку уже настращали. Просветили, так сказать, на мой счет». Что-что, а это мои родственнички умеют. Ну и черт с ним. Мне-то какое дело? Улыбаюсь с изрядной долей цинизма:

      – Да ты не бойся, проходи. Я не кусаюсь.

      – А я и не боюсь, – выпячивает вперед подбородок. – Значит, Анатолий еще не вернулся? И отца Михаила с матушкой нет?

      Мотаю головой из стороны в сторону. Складываю на груди руки. Грудь голая. Я же только из душа вылез. Хорошо хоть спортивки надел, иначе девочка увидела бы явно больше, чем выдержало бы ее сердечко. А пока ей и моих татух с головой хватает. Вон как на них глядит!

      – А кто же вас встречал?

      – Никто, – пожимаю плечами, – я дядя взрослый, меня встречать не надо.

      Глаза девочки становятся совсем уж круглыми. Реснички хлоп-хлоп. Язычок по губкам туда-сюда. А тонкие руки к голове взмывают, чтоб спустить платок. Ух ты…

      – Так не делается. Какая разница, взрослый – не взрослый?! – возмущается девочка и, растеряв весь свой страх, оттесняет меня вглубь дома. – Вы же издалека. Наверняка устали…

      – Эм… Ну, все не так плохо.

      В свете, льющемся из окна кухни, ее взъерошенные волосы напоминают нимб. Коса толщиной почти с мое запястье спускается по груди аж до