Путь наверх. Бессмертная. Елена Александровна Тимофеева

постели, и, достав белый батистовый платок, перетянул им порез на руке.

      – Завяжи! – попросил её, и Ария, не в силах опомниться от изумления, крепко затянула на его руке узлы платка.

      – Ты зачем это сделал? – спросила она, но в голосе её звучало неимоверное облегчение, будто камень с души упал.

      – Ну-у-у, я же не подлец, моя милая, – протянул Феанор, – каким надо быть неблагодарным негодяем, чтобы бесчестить девушку, что предпочла своей свободе спасение моего народа от чудовища. Я не думаю, что Дагон будет проверять, девица ты, или женщина! – улыбнулся он. – А жрецы поутру будут довольны. Крови здесь достаточно!

      – О да, – Ария огляделась вокруг. – Ты, пожалуй, даже перестарался!

      – В самый раз! – уверил он, оглядев беспорядок на постели. – Они будут довольны, что царица сберегла свою невинность до брачного ложа! Спи! – он потянулся к ней и запечатлел чистый братский поцелуй на лбу девушки. – У тебя был трудный день, и битва грядёт вскоре. Отдыхай! – и царь легко поднялся с брачного ложа, прошёл через комнату, смыл кровь с рук в мраморном фонтане, бьющем из стены, погасил свечи и факелы, оставив лишь один, и лёг на мраморную скамью, покрытую мягкой белой шкурой.

      – Феанор! – окликнула его Ария.

      Она всё ещё не могла прийти в себя и поверить, что свободна, и он ничего не требует от неё.

      – Чего тебе, мой ангел? – отозвался царь.

      Она не видела его лица, но слышала по голосу, что он улыбается.

      – Спасибо! – благодарность в её голосе была неподдельной.

      – Да полно тебе! – отозвался он. – Будет!

      Тишина наполнила комнату, лишь издалека доносились едва слышные весёлые возгласы пирующих, да тяжёлый шум плещущих о скалы морских волн. Ария долго лежала, глядя в полумрак, разбавленный слабым светом лампад под барельефами богов.

      – Феанор! – тихонько позвала она, не выдержав этой давящей на виски тишины.

      – Чего тебе? – тотчас же отозвался царь. Голос его звучал ясно, он не спал.

      – Мне не по себе лежать в рубашке, на которой твоя кровь, – беспомощно созналась новобрачная.

      – Было бы лучше, если бы это была твоя кровь? – усмехнулся в ответ Феанор.

      – Нет! – живо отозвалась Ария.

      Она услышала шорох, поняла, что царь встал со своей жёсткой постели. Вспыхнул факел, прогнав сумрак в комнате. Феанор подошёл к ней, зажёг светильник, стоявший у кровати, повесил факел на стену, сел на постель.

      – Спи, – голос его звучал мягко, вкрадчиво, – не бойся меня. Я тебя не трону, покуда ты будешь спать. И потом тоже, – добавил, пресекая готовый сорваться с её губ вопрос, – жрецы придут утром, и больше не будут докучать. Живи свободно, Ария, ходи, где тебе хочется, делай, что желает твоя душа, я не буду мешать тебе и ничего от тебя не потребую. Ради свободы моего народа ты отдала свою свободу – это дорогая плата.

      – Благодарю тебя! – Ария приподнялась, села рядом. – Расскажи мне о Дагоне, Феанор, – попросила она.

      – Страшишься битвы? – царь в упор смотрел на