Украденная драконом. Алина Углицкая

не дурачился. Ему словно не нравилось ее присутствие. Ну что ж, сам виноват. Она не просила, чтобы ее похищали.

      Хмыкнув, принцесса вошла в помещение. Это оказалась жилая комната, обставленная темной массивной мебелью. В противоположной от двери стене был сделан камин, облицованный черным камнем, и внутри него сейчас пылал огонь. В стороне от камина стояло громоздкое кресло, а в нем кто-то сидел, подперев подбородок кулаком, и безотрывно смотрел на пламя.

      Человек был закутан в плед по самые уши. Но поза и седые волосы, рассыпанные по плечам, заставили Юну вздрогнуть.

      – Папа?.. – недоверчиво прошептала она.

      Он медленно обернулся.

      – Дочка? – раздался знакомый голос.

      Голос ее отца.

      Да, это был он.

      Ульрих Дагобер, бывший король Астерии. Он поднялся с кресла и теперь стоял перед ней – живой и почти невредимый.

      Юна быстро оглядела его. Отец осунулся, похудел, на его голове стало еще меньше волос, а те, что остались, покрылись сединой.

      Он, подслеповато щурясь, тоже смотрел на нее.

      Но вот в выцветших от горя глазах вспыхнуло узнавание. Губы старого короля шевельнулись.

      – Моя родная… – услышала Юна не ушами, а сердцем.

      И все остальное стало неважным.

      Нужно было пройти этот путь, вынести все, что вынесла, пережить все, что пережила, чтобы услышать эти слова.

      – Папа, – выдохнула она еще раз.

      И кинулась в объятья родственника.

      Глава 4

      Она плакала и смеялась, ощупывая его. То прижимала, то отталкивала, чтобы получше рассмотреть и убедиться, что глаза ее не обманывают. То сама льнула к отцовской груди, орошая ее слезами.

      Рубашка старого короля вскоре намокла, но он словно не замечал этого. Прижимал дочь к себе трясущимися руками, целовал ее соленые от слез щеки и как заведенный повторял снова и снова:

      – Доченька, Юна, ты жива! Хвала богам! Я так боялся, что уже никогда тебя не увижу! Ты – единственное, что у меня осталось!

      – Папочка, – всхлипывая, она схватила его руку – изуродованную пытками, испещренную шрамами, с выбитыми суставами и вырванными ногтями. И прижала к своим губам. – Папочка! Я думала, он обманывает меня!

      – Ты про господина Бер-ан-Схара? – Ульрих поднял голову, кинул взгляд Юне за спину. – Он спас меня от казни.

      Она невольно проследила за его взглядом.

      Там, небрежно прислонившись к стене, стоял Дхиррайм. И, не мигая, с мрачной отрешенностью смотрел на воссоединение семьи. В его глазах играло странное пламя.

      На миг столкнувшись с ним взглядом, принцесса быстро отвернулась. Ей вдруг показалось: он знает, что с ней происходит. Знает, что она чувствует. Но это ведь невозможно!

      – Похитил буквально из-под носа у палача, – надтреснутый голос отца вернул в реальность. – Как раз когда я ел свой последний ужин.

      Губы бывшего короля изломала усмешка. Юна увидела, что части зубов у него тоже нет, а на лице видны следы побоев.

      – Они ответят за все, – произнесла она, нежно касаясь его щеки. – Я обещаю.

      Радость от встречи