Предпоследняя. Андрей Владимирович Останин

с него станется. Совсем поплохел бывший коллега, – подумал с неожиданной жалостью. Плешина уже задором не лучится, пухлые, хомячьи щёки посерели и обвисли, мешки под глазами – вещдоки можно складывать. Заметно пообмяк задорный колобок, разрыхлел и обвис. Серенький костюмчик унылыми складками изморщинился, поблек. Хотя, если вспомнить сколько ему лет – странно, что до сих пор лоскутами с Викторыча не облез. Что та кожа с обгорелой спины.

      Кабинет старому сыскарю тоже не обновили. Плакат с безымянной, грудастой девицей, с незапамятных лет прикрывает дыру в стене, и поскольку плакат на месте – выходит, и дыра никуда не делась. Да и то сказать: чего ради деньги на ремонт переводить? Стол есть, несколько стульев тоже, шкаф и сейф – что ещё для работы надо? А контингент непритязательный, чай не по экономическим делам проходит.

      – Ты чего убитый такой? – не выдержал затянувшегося молчания Андрей. – Приболел, что ли?

      – Нечему уже болеть, – хрипло отрезал тот, нарочито покашлял и грустно усмехнулся. – Устал просто.

      – Ну так поспи. Кто тебе мешать рискнёт?

      – В смысле – кому я нужен? – понятливо уточнил Викторыч и мазнул по мутному стеклу окна тоскливым взглядом. – Это верно. Да только от жизни разве что на кладбище отдохнёшь. И то не факт.

      – Так что там с Малютой? – рискнул напомнить Андрей.

      – А ты с какой целью интересуешься? – привычно уточнил Викторыч и внимательно прищурился. Точно прицелился.

      Андрей вздохнул. Сколько раз сам таким вопросом на вопрос отвечал – и не сосчитать.

      – Его жена – мой клиент, – объяснил нехотя, словно в чём-то постыдном признался. Точно она не клиент, а любовница. Представил и вздрогнул – оборони господь.

      – Наняла меня сегодня утром. Вбила в голову, что мужа убили, желает справедливого расследования.

      – Ишь ты, – Викторыч покрутил плешиной и насмешливо хмыкнул. – Какая неожиданная любознательность. При жизни благоверного из синяков не вылезала, а при такой площади лица на тональнике разориться можно запросто. Ей-то чего горевать? Даже если и завалили Малюту – так это самая что ни на есть справедливость и есть. Хоть и не по закону, конечно.

      Помолчал, скользнул по Андрееву похмельному лицу сочувствующим взглядом.

      – Совсем дела плохи? Иначе за такое дерьмо браться бы не стал, уж я-то тебя знаю.

      Андрей виновато развёл руками, криво усмехнулся, промолчал. Что тут говорить, и без слов всё понятно.

      – Брось, не заморачивайся, – махнул рукой Викторыч и откинул пухлое тело на спинку стула – кресло по должности не полагается. – Сочини вдове что-нибудь убедительное, не разучился ведь ещё. И забудь. Ничего там не нароешь, даже если она тебе миллион посулила. Зеленью.

      – Куда там, – фыркнул Андрей. – Едва-едва хватит с долгами рассчитаться.

      – Тем более не лезь, – заключил Викторыч, выбрался из-за стола и сунулся к старому, обшарпанному сейфу в углу. Андрей с надеждой в мутных глазах глянул на знакомую, серую дверцу и непроизвольно сглотнул. У