Гамбит Воскресенского, или Как я свергал Александра Лукашенко. Юрий Воскресенский

«Революция сытых». Возвращение в политику

      Глава первая. «Мешковатое» задержание. Между Достоевским и Дзержинским

      12 августа 2020 года. Эту дату моя семья запомнит навсегда.

      Время близилось к полудню, а я был все еще дома. После очередной бессонной ночи, неспешно попивая крепкий кофе, я смотрел из окна квартиры на такой родной и одновременно абсолютно незнакомый мне город.

      Несмотря на весьма приличную высоту седьмого этажа, было видно и слышно, что всегда спокойный, доброжелательный Минск гудит, словно растревоженный улей. В районе торгового центра «Спектр» уже начали собираться группы людей под оппозиционными бело-красно-белыми флагами[1], или сокращенно, по-белорусски, БЧБ. Он же впоследствии станет постоянным местом встречи сторонников Александра Лукашенко.

Круговорот флотов, баррикады и слово из трех букв

      Конечно, 12 августа 2020 года люди, вышедшие к «Спектру» под бело-красно-белым флагом, не были готовы вдаваться в исторические подробности и параллели. Более того, в тот момент они отвергали все, что было связано с действующей властью, не скрывая своего желания сменить и саму власть. И тогда я искренне мог их понять.

      В этот день я наметил встречу в Парке высоких технологий (ПВТ) – специальной белорусской юрисдикции для айтишников, где была зарегистрирована одна из моих фирм. На встрече планировалось подписать коллективное письмо резидентов ПВТ с жестким требованием к властям: прекратить насилие в отношении простых граждан.

      Это было что-то выходящее за все возможные и невозможные рамки приличия и неприличия. Шок – вот самое удачное слово из трех букв, подходящее для описания впечатлений тех трех дней, событий 9–11 августа.

      Баррикады в столице. Первый погибший – минчанин Александр Тарайковский, ставший той самой сакральной жертвой, которая способна толкнуть массы на путь гражданской войны. Тысячи задержанных по всей стране. Столкновения людей с силовиками.

      При этом официальные новости по государственным телеканалам сообщали о стабильности и прекрасных видах на урожай. И это вызывало у кого-то иронию, а у кого-то – самую настоящую ярость.

Здравствуйте, «маски-шоу»

      Я машинально отметил, что сегодня, 12 августа, исполнилось ровно три месяца, как глава «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико официально выдвинулся в президенты Беларуси. Еще совсем недавно я был руководителем его предвыборного штаба по Первомайскому району Минска.

      «Ну и что нам теперь делать, задержанный по уголовной статье гражданин Бабарико? Дано иль не дано нам было предугадать, чем ваше слово отзовется?» – задал я риторический вопрос своему пузатенькому электрочайнику, который закипел на удивление быстро.

      Но вдруг, как любят писать беллетристы, разгоняя захромавший сюжет, раздался громкий стук в дверь. Можно было предположить, что где-то наверху меня услышали да и решили дать незамедлительный ответ «заигравшемуся респонденту».

      Если уж быть совсем точным, то для начала мне позвонили в домофон. И уже через несколько секунд я услышал, что наружную металлическую дверь в квартиру выламывают. Однако вкрадчивый голос из домофона остроумно назвался сотрудником столичной госавтоинспекции и любезно пригласил спустится вниз – решить вопрос с моей машинкой, которую якобы нечаянно поцарапали неизвестные им лица.

      Я хмыкнул и ответил: «В это время ваши так называемые коллеги-гаишники, кажется, уже выломали мою железную дверь». На эту неожиданную информацию невидимый домофонный собеседник отреагировал парадоксально, явно разговаривая не только со мной: «А-а, ну тогда ладно. Извините… Блин, куда они ломанулись, сказали же – ждать, когда он выйдет».

      Ну а я не стал дожидаться крушения второй, внутренней, заведомо более хилой двери и самостоятельно открыл ее серьезным товарищам в масках. При этом успел заблаговременно снять очки. Они бы не выдержали «профилактического» удара в лицо, который я пропустил. Поэтому соответствующие процессуальные бумаги я не успел рассмотреть по физиологическим причинам, однако уверен, что они были в порядке.

      Потом нежданные визитеры уронили меня на пол, натянули черный полотняный мешок на голову, руки скрутили стяжками и куда-то повезли. Скажу честно: ощущения были далеки от эйфории и предчувствия скорого праздника.

      По итогу многочасового обыска общественности через государственные СМИ был представлен полный набор «организатора массовых беспорядков»:

      1) страйкбольный инвентарь (одежда и противогазы) сына, который продемонстрировали в качестве моего боевого снаряжения;

      2) несколько познавательных книжек, купленных мною в государственном книжном магазине и вмиг приобретших в телерепортаже статус экстремистской литературы. Речь, в частности, идет об «Энциклопедии стрелкового оружия», истории израильских спецслужб и тому подобном;

      3) магнитик с портретом Степана Бандеры, подаренный кем-то из вернувшихся из Киева друзей ради прикола;

      4) детский деревянный топорик, принадлежащий дочери;

      5) всякая

1

У этого символа достаточно любопытная и несчастливая судьба. Его придумал молодой белорусский архитектор, впоследствии общественно-политический деятель, Клавдий Дуж-Душевский между Февральской и Октябрьской революциями 1917 года. Эскиз флага он создал, изучив белорусские орнаменты и цвета народных костюмов.

Хотя известны и более ранние факты использования бело-красно-белого флага, например в виде флажков конницы Великого княжества Литовского в битве под Оршей 8 сентября 1514 года, изображенных на живописном полотне начала XVI века, хранящемся в Национальном музее в Варшаве.

Но в 1917 году спешно разработанный флаг взяли на вооружение белорусские национальные организации Петрограда.

В силу разных причин при советской власти он не приветствовался, но в годы фашистской оккупации был вытащен под соусом поиска национальной белорусской идентичности. Представители немецкой администрации пытались заигрывать с белорусским народом, вручив ему отобранное зловредными большевиками знамя с определенными историческими корнями. Так этот символ стал флагом коллаборантов, невольно запятнав себя сотрудничеством с нацистами.

Сразу после обретения независимости в 1991 году белорусский парламент с коммунистическим большинством утвердил его в качестве государственного флага. Однако в 1995 году решением общереспубликанского референдума он был заменен на флаг, вызывающий устойчивые ассоциации с советской эпохой.

В 2020 году БЧБ-флаг стал символом протестного движения.