Семена Перемен. Егор Данилов

положении. Каждое утро требует от меня подробный отчет. Мне теперь шагу нельзя ступить, чтобы за мной не следовал оратор Се́рвий, этот высокомерный выскочка, впрочем, как и все они. Даже здесь я не уверен, что наш разговор удастся сохранить в тайне. В моем собственном доме!

      – Нужно быть осторожными, нельзя давать им поводов, – отвечал второй голос, тихий и размеренный. – Культы сильны, как и прежде, им доступны силы, о которых мы не можем даже мечтать. И все же надежда есть. Ничто не вечно в этом мире, множество империй рухнуло под гнетом довольства и ложной самоуверенности.

      – Оставим это пустословие. Веньян уверяет меня, что все договоренности в силе. Так ли это? Ты встречался с ними?

      – Да, нам подтвердили, что окажут поддержку.

      – Знать бы еще, насколько можно доверять обещаниям в это непростое время.

      – Разве есть выбор?

      – Всегда можно остановиться и отказаться от задуманного…

      Разговаривавшие удалились, и их голоса уже невозможно было разобрать. Эрик продолжал сидеть в напряжении. Он опять подслушивал, хотя обещал этого не делать.

      – О чем это они? – спросил он наконец.

      – Вот я и сам думаю, – ответил Луций, но комментировать не стал. – Пойдем, сейчас у нас есть дело, которое надо закончить прежде всего.

* * *

      Они двинулись дальше. Шли по траве, прячась за кустами. Клео вел себя тихо. По-видимому, руки хозяина успокаивали кота, хотя было видно, что он дрожит. Эрик представлял себя отважным героем, пробирающимся в стан врага с важной миссией, которую дал ему благородный князь или даже сам Гудд.

      Вход в каморку садовника был в угловой части дома. По узким ступенькам дети спустились вниз, открыли скрипящую дверь и прошли по темному коридору, освещенному тусклым светом единственной свечи. За хлипкой дверью им открылось небольшое помещение, обставленное просто, но чисто убранное. Вдоль стен стояли многочисленный шкафчики. На полках – книги, какие-то склянки с мутной жидкостью, причудливого вида инструменты, о назначении которых Эрик мог только гадать. В дальнем углу на кушетке в странной позе, показавшейся мальчику жутко неудобной, сидел пожилой мужчина. Его глаза были закрыты, длинные волосы зачесаны наверх и собраны в хвост. Просторная одежда с длинными широкими рукавами напомнила Эрику одеяния купцов, торговавших тканями и приходивших в Семиградье из-за жезла.

      – Да́гэ Веньян, нам нужна твоя помощь, – вместо приветствия сказал Луций.

      – Маленький господин, рад вас видеть, – поклонился ему кайанец, открыв глаза. – Вас и вашего друга.

      – Это Эрик, сын Герхарда, – представил Эрика Луций.

      Кайанец посмотрел на мальчика, но быстро перевел взгляд на Луция, в руках которого затравленно мяукнул кот.

      – Что с ним?

      – Покусала собака. Когда я его нашел, Клео лежал в луже крови и почти не шевелился.

      Садовник резко поднялся. Веньян был стар и сутул, но двигался уверенно. Он расчистил стол и зажег несколько свечей.

      – Сюда, только осторожно, – указал он Луцию на освободившееся