Семена Перемен. Егор Данилов

который источает вокруг зловонное облако.

      – Разве так можно говорить про оратора?

      – Пока нас никто не слышит, можно.

      – Я думал, что либеры уважают культистов.

      – В большинстве своем так и есть. Но моя семья слишком знатного происхождения. А чем ты более знатен, тем у тебя больше претензий к действующей власти. Но это – между нами.

      Луций приложил палец к губам, давая понять, что болтать не стоит. Эрик многозначительно покивал, мол, и так ясно.

      Когда пирог и чай подошли к концу, дети выскочили на улицу, не забыв помахать хозяйке и состроить смешные гримасы.

* * *

      Перепрыгивая лужи, Эрик и Луций бодро шагали в сторону Башни и богатых кварталов.

      – Всегда чувствую себя здесь неуютно, – поделился Луций, как только они пересекли рыночную площадь.

      – Почему? – удивился Эрик. Район был для него родным.

      – Шумно, много народу. Не привык к этому. Хотя с отцом я часто бываю в городской Префектуре, а до нее рукой подать. Вероятно, мне просто не нравится видеть бедных. Хочется, чтобы все могли позволить себе все.

      – Но ведь я тоже бедный.

      – Да, но… – мальчишка задумался, подбирая слова. – Ты ребенок, а дети все одинаковые. Грязные и веселые. Бедные взрослые другие. Они хмурятся, словно боятся лишний раз улыбнуться. Смотришь на них и все время думаешь, а не ограбят ли тебя прямо сейчас.

      – Для меня это не проблема, отродясь не было денег в кармане. Мне нечего терять, и нечего бояться. И не хмурюсь, кстати.

      – Вот об этом я и говорю, дети другие. Они не хмурятся.

      – А слуги? У вас же полно слуг?

      – Наши слуги живут хорошо, они уверены в завтрашнем дне. Есть крыша над головой, еда.

      – У меня тоже есть крыша над головой, и у большинства бедняков.

      – Ну-у-у… Не знаю, надо об этом поразмыслить. А вот, кстати, и Префектура.

      По левую руку, действительно, стояло величественное здание городской Префектуры. Монументальные колонны поддерживали массивную выносную плиту карниза с нанесенными на нее изображениями конных и пеших либерских воинов с большими щитами. В тени под карнизом группами собрались благородные либеры в длинных белых тогах. На карауле – несколько стражников-кустодиев.

      – Бывал внутри? – спросил Луций.

      – Нет, что ты. Не думаю, что туда вообще пускают гуддаров.

      – Пожалуй, ты прав. В любом случае, мне внутри не нравится. Слишком все громоздкое какое-то. Прямо давит. Стоишь и думаешь, как бы не обделаться от страха.

      Эрик прыснул.

      – Ну а что, если правда так? – улыбнулся Луций.

      За Префектурой город начал преображаться. Многоэтажные дома на несколько семей сменялись особняками, которые становились тем больше, чем ближе дети приближались к Башне. Проходя один из перекрестков, они услышали чьи-то испуганные возгласы. Мальчишки оглянулись. В глубине переулка на целлита в черной сутане надвигалось сразу несколько гуддаров. Под их ногами лежал окровавленный акколит: серые одежды смяты и покрыты бурыми пятнами.

      Дети